Синий дым

Сиреневый вечер. Лиловые тени.
Сияние и глубина.
Столетья, столетья стоят на коленях
И их стережёт тишина.
Селение. Камень. Глухие заборы.
Лоза, переброшенная со двора.
Смоковницы вычурные узоры.
В закатной пыли — детвора.
Две красные фески в деревенской кафане
Над чашечкой кофе, в табачном дыму.
Но красный закат, по-осеннему ранний,
Тревожит и мучит меня!
Почему?
И чем же? —
Нежданным дыханием Азии,
Закутанной женской фигуркой,
Лозой,
Строкой из Корана арабскою вязью,
Над памятником под чалмой,
Проклятием пращура [29],
Шорохом-шёпотом
Как будто когда-то прожитых веков?
И кровь, восставая, швыряет мне ворохом
Обломки застрявшие снов.
И ненависть крови,
И ненависть веры,
И ярость во имя своей конуры,
И доблести древней другие «дары».
«Во имя», «во имя» лютуют без меры
С начала времён — и до нашей поры!
А я, взбунтовавшийся блудный потомок,
Иду по планете, закинув булат,
Иду средь селений, и всюду я дома —
Взлюбивший и землю, и жизнь без преград,
Пустив в обращение
— Ещё бездомное —
Единственно нужное слово:
Брат.

«Грузят санитарные повозки…»

Грузят санитарные повозки
В поезд, отходящий на восток.
По платформе гонит ветер хлёсткий
Шумный человеческий поток.
Юные обветренные лица.
Галльские остроты.
Бодрый смех.
Этот — парижанин,
Тот — из Ниццы,
Но судьба у них одна у всех.
Вряд ли кто вернётся —
Эти дети
Все одной судьбе обречены.
Жертвы беспощадного столетья!
Жертвы беспощаднейшей войны!
Поезд тронулся.
И мы расстались.
О кого из них и я споткнусь?
Друг любимый, нам с тобой остались
Мужество и грусть.

1939. Шартр. Вокзальная платформа.

Фалезская Арлета

Девушка с огромными глазами,
Серыми, как небо Кальвадоса,
Принесла мне дымный чёрный кофе
С рюмкой крепкой яблоновой водки.
Эта девушка была высокой.
На её красивом, сильном теле
С очень милой простотой сидело
Хорошо разглаженное платье.
Наши взгляды встретились и странно
Так томительно запело сердце.
Я спросил её: «Как Ваше имя?»
И смеясь, ответила: «Арлета».
Мы смешно смотрели друг на друга.
Это было… было здесь, но только
Протекло с тех пор тысячелетье —
В этом городе жила Арлета.
Из окна своей высокой башни
На неё смотрел нормандский герцог,
А она у старого фонтана
Полоскала грубое бельё.
Герцог-Дьявол стал Арлете мужем,
А Арлета — матерью Батара,
Что высоко поднял орифламму
На жестоком Гастингском сраженье.
Ох, уж этот город, эти башни,
Эти камни старого фонтана!
Эта девушка сегодня ночью
Принесёт мне радость, страсть и нежность.
Завтра мы расстанемся навеки!
Завтра снова ляжет серой лентой
Дальняя нормандская дорога
С яблонями по краям.

Фалез. Нормандия.

Босния