Синий дым

Медлительное облаков движенье.
Сияет осень, и несёт река
Мир тишины и зябких отражений,
Заколебавшихся у поплавка.

Взлетев на воздух, описав кривую,
Сверкнув на солнце мокрой чешуёй,
Расплачивается за роковую
Свою ошибку окунь небольшой.

И кто-то, подошедший незаметно,
Приветливо мне «здравствуйте» сказал.
— Как нынче клёв? — с приветствием ответным
Ему я место рядом указал.

И выпустил табачный дым сквозь губы,
О рыбной ловле, жизни и судьбе
Беседует тепло и дружелюбно —
Ещё вчера совсем чужой тебе.

Алма-Ата.

На охоте

Тростник и побуревшая осока,
А под ногою ржавая вода.
В осеннем небе, чистом и глубоком,
Несмелая и ранняя звезда.

А горизонт, зарёй сожжён дотла,
Рассыпался сиреневою пылью.
Охваченный волнением всесильным,
Я вскидываю два стальных ствола.

Тревожный крик взлетевшего бекаса.
Свинцом горячим раненый в плечо,
Он падает. Спешу по почве вязкой…
Как птичье сердце бьётся горячо!

И на ладони, в буром оперенье,
Комочек тёплый. А в душе моей
Как непохожи эти два мгновенья
В противоборствующей сущности своей.

«В окне “Орёл”, сверкая “Алтаиром”…»

В окне «Орёл», сверкая «Алтаиром»,
Склоняется за снеговой хребет.
В калейдоскопе пережитых лет
Перемещаются виденья мира.

Следя за дней стремительным разбегом,
До зимнего рассвета не усну.
Посёлок спит. Лишь резко тишину
Нарушит лай, да скрип шагов по снегу.

Проходит жизнь, как на цветном экране —
Моря и реки, страны, города,
Сердца и лица, что моём скитаньи
Я накопил за долгие года.

Да, не в борьбе — в упорном созерцанье,
И не вслепую, и не наобум,
Но в жизнеутверждающем исканьи
Я закалял нелёгкую судьбу.

Я возвращеньем в дом судьбе ответил.
Но очень поздно к дому подошёл.
Я слишком много трудных лет провёл
В блужданиях по душам и планете.

Старая лодка

На опрокинутой старой лодке
Сижу.
Рассохлась лодка. Стара!
А киль у лодки острый и ходкий,
Но в кузове дряхлом — дыра.
И лежит она на дворе базы,
Как никому не нужный хлам.
А ведь было время — по весенним разливам,
По широким рекам — легка и гордая —
Носила людей, больших и счастливых,
И ласково пела за бортом вода.
Видела лодка и горе, и радости,
И из беды выносила людей.
Что ж, старый друг, нет больше надобности,
Видимо, людям в службе твоей.

Алма-Ата.

«Обличьем женщина, а морда крысья…»