Сингулярность 1.0. Космос

«Нет!» – Судорога стиснула мою глотку, не давая произнести ни слова. Ужас пронёсся по всему телу – спонтанный, такой же искренний и невнятный ужас, как бывает во сне.

«Меня схватили, – я, кажется, заплакала, но вовремя спохватилась, – меня взяли… за административное нарушение…»

«Всё в порядке, Тай, – утешает голос. – Сейчас тебе ничего не грозит. Лучше говори со мной. Позволь ситуации проясниться, и страх уйдёт, потому что знание убивает страх».

Незнание убивает страх. А людей – рак.

«Было и другое… У меня был рак – на поздней стадии, – вот какое воспоминание по-настоящему напугало меня. – Я почти накопила достаточно денег на лечение. Мой дядя… он обещал мне помочь».

– Ты должна была рассказать мне гораздо раньше, – с укоризной покачал головой дядя Шон. – Здесь нет ничего, с чем не справится медицина. Я знаю хорошего профессионала. Он выскребет из тебя эту дрянь подчистую. Я готов заплатить ему.

Крошечное хмурое лицо обеспокоенно глядело на меня с экрана в запястье, пока я нервно мяла в руках планшет с высвеченной копией рентгена.

– Не надо. Мы оба знаем: денег у тебя сейчас на такое нет. Я сама соберу средства, поверь, я смогу. Хоть будет польза от того, на что надоумил меня отец.

На мгновение по его губам прошмыгнуло недовольство, но, видимо, дядя счёл за лучшее промолчать. Сгустилась пауза с той разновидностью неловкости, что встречается лишь среди хороших знакомых.

– А Николай знает? – не выдержал наконец Шон.

– Ему незачем.

– Ясно. Но вы ведь разговариваете? Как он держится?

Я не стала встречаться с ним взглядом.

– Ты знаешь, как.

Шон разочарованно насупил клочковатые, вымоченные в седине брови.

– Тай, ты же не держишь на него обиды?

Я промолчала.

– Пойми, Тай, ему тяжело досталось. Когда мы покатились по наклонной, он упал больнее. Так всегда с идейными людьми. Я был простым бизнесменом и потерял только деньги. А он – он потерял мечту.

Я раздражённо хлопнула ладонью по столу.

– Мечта! Сначала он ограбил тысячи людей для своей мечты, а потом – отобрал у меня… всю жизнь. Мы оба знаем: его единственная мечта была видеть себя в заголовках всех новостей. А уж этого он точно добился.

«Мой отец – Николай Пейшенс, – выговорила я вслух, должно быть, чтобы удостовериться, что воспоминания не оказались подсаженными травмой бреднями, – знаменитый изобретатель».

Доктор оказался прав: поток воспоминаний сам подхватил меня и нёс всё дальше со своим стремительным течением.

Камера над входом подмигнула мне зелёным огоньком, и я торопливо нырнула в блаженную прохладу семейного особняка.

– Господа. Человечество заперто в своей колыбели, в том уголке Солнечной системы, где миллионы лет жили наши предки, – и спустя эти годы, спустя сотни поколений, мы всё ещё лишь изредка вылезаем отсюда, чтобы собрать те крохи ресурсов, до которых с трудом можем дотянуться. На протяжении всей истории прогресс был связан с экспансией. Исследование новых территорий, расширение горизонта жизненно необходимо и для науки, и для экономики. Но главное, оно необходимо для нашего общества. Посмотрите вокруг. Ни для кого не секрет, что средний уровень жизни за последние десятки лет не вырос – а относительный падает, почти так же быстро, как прибавляется население. И от чего всё?

Тщательно поставленная речь вибрировала таким энтузиазмом, что голос гулял по особняку, пружиня от облицованных деревом стен.

Звукоизоляция в кабинете отца идеальная – так что я заподозрила, что дверь отворена нарочно. Сделав такой вывод, я, не стесняясь, заглянула внутрь.

– Конечно, это слишком сложный вопрос. Экономисты посвящают ему целые тома исследований – вместо того, чтобы, чёрт возьми, попытаться решить.

Папа с важным видом возвышался среди экранов, размотанных во весь рост, заслоняющих комнату сплошным полотном, как паруса древнего судна. С каждого из них, приподняв подбородок и вдохновенно глядя в светлое будущее, безмолвно вещал он сам – со всех возможных ракурсов.