Синее море

А н я. Смешной ты. Я так и сделаю. Смотри, а ты прав — как далеко отсюда видно! И если зажмуриться, то можно представить себе даже и то, чего нет совсем! Дай руку. Зажмуримся оба. (Взяла его за руку.) Не открывай глаз. (Быстро целует его в щеку.)

С е р е ж а (шепотом). По-настоящему.

А н я (деловито осмотрелась, целует его, и некоторое время они задерживаются в этом поцелуе, а потом обалдело смотрят друг на друга). Это ужас.

С е р е ж а. Что?

А н я. Боже мой, что же это?..

С е р е ж а. Нет, не отрывай руки, не пущу…

А н я. Сережа…

С е р е ж а. Не могу я без тебя…

А н я. Кошмар. Ужас.

Целуются.

Ах, Сережка…

Целуются.

С е р е ж а. Мне кажется, ты была всегда. Представить невозможно — мир без тебя… Когда это случилось?.. Ты была всегда. Ты была даже тогда, когда тебя еще не было… Я это чувствовал еще задолго до того, как увидел тебя, а когда увидел… (Целуются, он обхватил ее.)

А н я. С ума сойти! (Вырвалась.) Не смей никогда целовать меня  т а к!.. (Сбегает на несколько ступенек вниз, остановилась.) Что я делаю?.. Господи… (Быстро-быстро поправляет волосы.) Мне нужно к портнихе. Зиновия Валентиновна меня ждет… Нет, нет, стой так. Смирно! Я убегаю, а ты потом. Только не сразу. А то увидят, что мы были вместе… (Убегает.)

С е р е ж а. Осторожно, внизу выломаны две ступеньки!

А н я (уже где-то внизу). Я знаю!

С е р е ж а. И там абсолютно темно!

А н я (где-то внизу). Цирк, я была там вчера. (Исчезает.)

С е р е ж а (свесившись вниз). Аня! Аня! Подожди меня на углу! К черту все, мы еще погуляем немножко! (Бежит за ней.)

«МИСТЕРИЯ-БУФФ» В ОСОБНЯКЕ БЫВ. ПОМЕЩИКА БЕЛОГРИВОВА

Подотдел искусств. Во всю стену полотнище с лозунгом: «ИСКУССТВО — ТРУДЯЩИМСЯ». А ниже огромный плакат, раскрашенный от руки: «КРАСНАЯ ПАСХА. В ГОРСАДУ ВЕСЬ ВЕЧЕР РЕВОЛЮЦИОННАЯ ЭСТРАДА. БОЛЬШОЙ КОНЦЕРТ С УЧАСТИЕМ ЛУЧШИХ СИЛ. ЛОТЕРЕЯ — РАЗЫГРЫВАЕТСЯ КОРОВА. ТАНЦЫ. ДУХОВОЙ ОРКЕСТР КОМКУРСОВ. В ЗАКЛЮЧЕНИЕ — АНТИРЕЛИГИОЗНОЕ ШЕСТВИЕ И ГРАНДИОЗНЫЙ ФЕЙЕРВЕРК. ВХОД БЕСПЛАТНЫЙ». И еще лозунги, плакаты: «ВОШЬ УГРОЖАЕТ СОЦИАЛИЗМУ», «ВСЕ НА ЗАГОТОВКУ ТОПЛИВА», «МУЗЫКУ — В МАССЫ!»

Золоченая мебель с фарфоровыми медальонами на спинках. Канцелярский стол. Топится чугунная печурка с колонками труб, выходящих в форточку. К трубам подвешены консервные банки. К о с т я  Ш е в ч и к  сидит в кресле, вытянув ноги к печке, и, аккомпанируя себе на гитаре, напевает.

Ш е в ч и к.

Он говорил мне: будь ты моею,
И стану жить я, страстью сгорая!
Прелесть улыбки, нега во взоре
Мне обещают радости рая…

Зазвонил телефон, висящий на стене, и Шевчик, лениво приподнявшись, дотянулся до него, покрутил допотопную ручку и снял трубку.

Ал-ло! Подотдел искусств. Управделами Шевчик. Он самый. Лично товарища Неховцева нет. Я мыслю, должен сегодня быть. О Боровске знаю. Звонили, звонили уже. Ох, если бы один Боровск! Дел невпроворот. Товарищ, я не глухонемой. Я все понял. Понял, понял. (Повесил трубку, зевнул и снова взял гитару.)

Бедному сердцу так говорил он,
Но — не любил он, нет, не любил он…

Еще когда Шевчик разговаривал по телефону, вошел  В о л к о в и ч  и остановился в дверях, закурил, иронически поглядывая на Костю. У Волковича ослепительно красные галифе, щегольские сапоги, он перетянут новенькими ремнями, сбоку в кобуре револьвер.

В о л к о в и ч. А Сергея так-таки до сих пор и нет?