Синдром публичной немоты. История и современные практики публичных дебатов в России

ФЗ № 66. О садоводческих, огороднических и дачных некоммерческих объединениях граждан. Федеральный закон РФ № 66 от 15 апреля 1998 года.

Fairclough N. (2006 (1992)). Discourse and Social Change. Polity Press.

Приложение

Полевой материал

ОС 1 – собрание в СНТ «Инженер», Лужский район Ленобласти, август 2009.

ОС 2 – собрание в СНТ «Инженер», Лужский район Ленобласти, июнь 2011.

ОС 3 – собрание в СНТ «Инженер», Лужский район Ленобласти, июль 2011.

ОС 4 – собрание в СНТ «Симфония», Лужский район Ленобласти, август 2011.

ОС 5 – собрание в СНТ «Фотон», Лужский район Ленобласти, август 2011.

ОС 6 – собрание в СНТ «Счетовод», Лужский район Ленобласти, август 2012.

ОС 7 – собрание в СНТ «Прибой», Лужский район Ленобласти, август 2012.

Интервью 26[167] – М., 1955 г.р., офицер-подводник, Лужский район Ленобласти.

Fieldnotes 2011 – Полевой дневник автора, 2011.

Глава 9. «Дистанция огромного размера…»: официальный VS. публичный язык (На материале заседаний оргкомитетов митингов и массовых мероприятий в январе – феврале 2012 года) Капитолина Федорова

© К. Федорова

Утверждение о слабости традиции публичных дискуссий, о фактическом отсутствии публичной политики в России давно уже стало общим местом. Не случайно защитники первого созыва Координационного совета оппозиции (2012–2013), отвечая на вполне обоснованные претензии его критиков, говорят, что, несмотря на отсутствие каких-либо значимых результатов его деятельности, он выполнил свою важнейшую функцию – создал площадку для политических дискуссий и продемонстрировал, что люди с самыми разными политическими убеждениями способны вести диалог за одним столом[168]. Иными словами, сам факт возможности публичных дискуссий в России нуждался в доказательстве, и таким доказательством и стали (или не стали, с точки зрения некоторых) выборы в Координационный совет и его дальнейшая деятельность. Понятно, что сама по себе такая постановка вопроса многое говорит о ситуации – трудно представить, чтобы кому-то пришло в голову доказывать факт возможности публичных политических дискуссий, скажем, в Великобритании с ее многовековой традицией парламентских дебатов. Исторические экскурсы[169] также подтверждают этот неутешительный диагноз: культура политических дискуссий в России фактически не имеет институциональной поддержки и не является частью повседневной практики.

Важной составляющей этой неразвитости публичной сферы, как показывают в том числе и исследования, собранные в настоящем издании, является несформированность того, что можно было бы назвать языком публичного общения – средством для коммуникации людей при решении ими вопросов, выходящих за пределы частных дел и личных отношений[170]. Дихотомия официального («советского») и повседневного, бытового языка[171] не оставляет места для «средней» сферы публичного взаимодействия. Как показало исследование понятий общественного и публичного в российском обществе [Федорова 2011], в нашей речевой практике постоянно присутствует «общественное», но как опустошенная оболочка, десемантизированный звуковой комплекс, не вызывающий отклика и не предполагающий каких-то совместных действий. Официальный язык, мало изменившийся по сравнению с советскими временами, с его шаблонными формулами и замысловатым синтаксисом, пресловутый langue de bois [Серио 1993, 2002] – это не средство коммуникации, а ритуальный инструмент, лишенный, с точки зрения рядового носителя языка, какого-либо содержания. Основная сфера повседневного общения современного человека – «компания друзей», и взаимодействие в ней осуществляется при помощи субкода дружеского общения. В ситуации же необходимости совместного публичного действия остро проявляется нехватка реального коммуникативного средства, позволяющего вести дискуссию между значительным числом не связанных личными отношениями людей [Гладарев 2011]. Таким образом, ситуация кажется тупиковой: неумение вести дискуссию и пренебрежение формальными процедурами, характерными, в частности, для англосаксонской культуры (см., например: [Robert 2011]), не позволяют успешно выстраивать коммуникацию в публичной сфере, а отсутствие опыта эффективных публичных действий ведет к еще большему разочарованию граждан в публичной политике.