Синдром Пизанской Башни

Спустя 4 встречи они вышли на прогулку в парк.

Было холодно и мокро. Психолог подарил Гвидо куртку. Красно-синею.

Спустя 1 прогулку в парке Гвидо отказался от кресла-каталки, так как сидя в ней неудобно беседовать.

Беседовать обо всем, что взбредет в голову. Серьезное, актуальное, сущая чепуха, бессмыслица, сакральное, результаты чего-то там, теории, слухи, воспоминания, поколение, планы, искусство, идеи и замыслы. И за все время им, только представьте ни разу, НИ РАЗУ, не скривило голову поговорить о недуге Гвидо.

– Знаешь, старина, я бы пропустил по стаканчику темного. – сказал психолог на одиннадцатой встрече.

Ну наконец-то!

– О, капитан, на абордаж ближайший бар! – воскликнул Гвидо.

– Поднять паруса! Курс на black cabа бокал!

Встречались они постоянно.

Кинопленка крутилась с девяти до девяти, порой закругляясь и на целые сутки.

Прогулки. В любую погоду. В любое время. И постоянные, непрекращающиеся, бесконечные и нескончаемые разговоры-разговоры-разговоры. 88888. Темы заскакивали одна на другую, выдувались в холодный-жаркий-безветренный-ураганный-непонятно-какой-нормальный-воздух, надувались вновь, сдувались и разрывались, оглушая собак и прохожих, затем пузырились, перемешивались в охлажденных бокалах и выпивались до дна, с эхом плескаясь в желудках. И никогда о недуге. Недуге? Здесь показывают иное кино, придурок!

Примерно через месяц постоянных встреч тело Гвидо внезапно приостановило падение. Ни с того, ни с сего оно просто замерло в мертвой точке – когда он уже мог спокойно опираться об асфальт ладонью.

Наклон приостановлен. Внимание, наклон приостановлен. Vnimanie! Aufmerksamkeit-Attention-注意-Attenzione-תשומתלב-Atención – انتباه.

Еще через месяц тело Гвидо вернулось к изначальным 5,30 градусам от нормы. Чудо, Фантастика! Которого Гвидо довольно долго не замечал, потому что в тот период они с одиннадцатым лекарем душ обсуждали что-то чрезвычайно интересное.

Дамы и Господа! Срочно созвать как можно больше симпозиумов, консилиумов, конференций и дайте-дайте уже в конце концов кому-нибудь Нобелевскую премию. Да неважно кому, только дайте. У нас открытие!

– Гвидо, на тебе сегодня куртка сидит как-то иначе, не находишь? – как-бы между делом заметил ее экс-владелец.

Гвидо не мог в это поверить. Хватая ртом прохладный воздух, он завороженно глядел в лужу. Он разбередил мутную воду кроссовком и снова его потрясло увиденное. Он отходил от лужи и осторожно подходил вновь, а потом повернулся к одиннадцатому и сверкнул улыбкой.

– Сыграем в шахматы? – предложил довольный Гвидо.

К одиннадцатому, разумеется, ходили и другие душевнобольные школьники, включая девчонку-молчанку, вызывая у Гвидо приступы ревности и тоски, но поделать ничего было нельзя – в помощи нуждаются все. В такие дни Гвидо просто сидел у окна и пялился на улицу. Он пробовал рисовать-не выходило, слушал джаз, курил дьявола и плакал, всматриваясь в зеркало и утопая в собственных воспоминаниях. Мама… Видела бы ты, как мы гуляем по парку. Слышала бы ты, как мы обсуждаем творчество прапрадеда, пряча два пальца… Мы регулярно играем в шахматы. Выигрываю я лишь иногда, и то, если мне поддадутся. Этот психолог определенно лучший из всех, кто мне попадался. Если бы в психологии вручали золотой мяч, он был бы шестикратным его обладателем. Он бы тебе понравился… Только не подглядывай, как мы курим и пьем, как странно танцуем на бульварах под снегопадом и как орем песни под проливным дождем – мама, обещаю, я НЕ простужусь – и не подслушивай, как ругаем, на чем свет стоит, директриссу и ржем над мистером… Ну ты помнишь, фашистско-извращенские усики и мерзкое брюшко. Я больше не падаю и стараюсь крепко стоять на ногах. Папа нормально. Работает, смотрит телек, читает. Он попытался научиться печь печенье по твоему рецепту, но вовремя одумался. Оливок и грибов в холодильнике я не наблюдаю. Нет, рисунков новых нет. Сейчас у меня кризис – что-то в этом роде. Нам тебя не хватает. Мне тебя не хватает.

Они не назначали время. Всякий раз психолог появлялся оттуда, откуда Гвидо ждал его появления меньше всего, заставал его врасплох и, как ураган, хватал и уносил его куда-то за собой.

– Эгегей, Гвидо! Бежим в кино.

– Какой фильм?

– Плевать. Школа предоставляет бесплатные билеты.

– Плевать на билеты. – сказал Гвидо. – Я инвалид.

– Тогда придется и мне… – Он уже тащил Гвидо по улице, хотя всего две секунды назад Гвидо держал в руках с обедом поднос. – Потом непременно заглянем в парк, к пруду. И напомни, чтобы мы не забыли купить сомбреро.

Гвидо удивленно посмотрел на него.

– А это зачем?

– Не, ну вы слышали? Во дает. – усмехнулся одиннадцатый. – Зачем? Это сомбреро! Со-мбре-ро. Не доходит?

Далеко не каждый мог разобрать, кто из них был школьником, а кто психологом.

– ААА… Тогда давай купим.

Кино было универсальным выбором. Оно почти никогда не подводило и всегда предоставляло пищу для беседы. Сам фильм не имел принципиального значения. Главное начиналось после титров.