Синайский мираж

– Так… – многозначительно сказал Богданов и посмотрел на Максума и Фариса. – Что там у нас с нашим отравлением?

Максум подошел к кувшину с водой и взял его. Веточка в кувшине поблекла, скукожилась и увяла. По краям крохотных листочков появились бурые побеги.

– Если ветку поставить в воду, то она расцветает, – задумчиво произнес Муромцев. – А тут наблюдается обратный процесс. Очень даже интересно…

Фарис тем временем показал всем веточки, лежавшие между двумя лепешками и пластами сыра. С этими веточками также случилась удивительная, а если разобраться, то страшная метаморфоза. Их крохотные листья завяли, на их краях появились все те же бурые пятнышки и полоски.

– Эти ветки отравлены, – бесстрастным голосом произнес Максум. – Они впитали в себя яд.

– Хорошие дела! – присвистнул Рябов. – Гостеприимный человек этот Салим, ничего не скажешь! Ах ты ж, зараза такая…

– Ну, это ты зря! – упрекнул Рябова Терко. – Если разобраться, то мы должны этого Салима еще и поблагодарить. Потому что он дал ответ на многие наши вопросы. Единым махом!

– А ведь и в самом деле! – поддержал Степана Муромцев. – Смотрите, какая четкая и понятная вырисовывается картина. Вначале Салим настойчиво – я бы даже сказал назойливо – интересуется временем нашего отбытия. Казалось бы, какое ему дело? А вот интересуется… Затем подсовывает нам отравленную еду и воду. Все четко, все понятно. Из чего просто-таки сам собою следует вывод. А уж не он ли и есть тот самый крот, о котором нас предупреждали?

Вопрос, который задал Муромцев, был, можно сказать, риторическим в том смысле, что точно так же думали и все присутствующие. Лишь Богданов с сомнением, будто не веря самому себе, покрутил головой.

– Уж слишком все просто получается, – сказал он. – Только мы приехали – и вот на тебе, крот во всей своей красе. Так не бывает…

– Так что же, по-твоему, он хотел нас отравить из искренних побуждений? – пожал плечами Муромцев. – Так, что ли? Исходя, так сказать, из соображений восточного гостеприимства? Хорошее же гостеприимство, нечего сказать!

– Бывает, оказывается, и такая радость, – поддержал Муромцева Терко. – Так ты, командир, не сомневайся. Да, он себя раскрыл! Но почему? Потому, что он торопился. Ему во что бы то ни стало нужно было вывести нас из строя. И потом, он-то пока не знает, что мы его раскусили! И считает себя в безопасности.

– И коль оно так, – добавил Рябов, – то нам нужно Салиму подыграть. Пускай он пребывает в уверенности, что его подлый план удался. Фарис, через сколько начинает действовать яд?

– Примерно через час после того, как попал в организм, – сказал Фарис.

– Ты знаешь, как именно он действует?

– Знаю, – сказал Фарис. – Человек засыпает, а наутро не может проснуться. Верней, просыпается, но… – Фарис повертел в воздухе пальцами, пытаясь подобрать русское выражение.

– Пребывает между явью и сном, – подсказал Богданов.

– Да, – согласился Фарис. – Примерно так.

– Что ж, подыграем нашему другу Салиму! – усмехнулся Рябов. – Думаю, скоро он сам или его люди вернутся, чтобы прибрать остатки нашего пиршества. А мы – все расслабленные, сонные, благодарные… Пускай он убедит себя, что он нас переиграл. А мы тем временем – по седлам да в степь! То есть, я хотел сказать, в пустыню. А когда утром он нас хватится, то мы будем уже далеко. Как вам план?

– Подходяще, – сказал Богданов, а остальные спецназовцы лишь молча кивнули. – Максум и Фарис, а вы что думаете по этому поводу?

– По нашим законам таких, как Салим, убивают! – резко произнес Максум.

– Э, нет! – не согласился Вячеслав. – Пускай он поживет. Потому что, если его сейчас убрать, поднимется шум. А нам нужно уйти в пустыню без шума. А вот когда мы вернемся, тогда будет видно…

– А если он к тому времени уйдет? – мрачно спросил Максум.

– Это куда же он уйдет? – усмехнулся Богданов. – Для чего ему уходить? Он тут на месте. Он приставлен к этому месту. К тому же он уверен, что мы ничего о нем не знаем. Даже ни в чем не подозреваем.

Максум ничего не ответил, лишь с негодующим видом отвернулся.

– Мы тебя понимаем, – сказал ему Богданов. – Ты воин. Но мы тоже воины. Вот только наша война ведется по другим правилам. Нам надо спасти людей.

– Я тебя понимаю, – сказал Максум.

– Вот и хорошо! А теперь убираем угощения со скатерти-самобранки. Оставляем лишь крохи, а остальное – выносим и закапываем в песок, чтобы у Салима не возникло никаких подозрений.

Скоро еда была убрана. На ковре осталось лишь немного сыра, переломленная на несколько кусков лепешка и кувшин с водой. Остальное было вынесено и закопано в песок.

Вскоре пришел Салим вместе с двумя молчаливыми спутниками. Вначале он быстрыми и внимательными глазами пробежался по ковру с остатками ужина, затем поочередно оглядел всех спецназовцев, а также Фариса и Максума.

– Благодарим за ужин, – сказал Богданов.

– Аллах воздаст тебе за твое гостеприимство, – добавил Фарис. – Ибо всякому Аллах воздает по делам его.

– Нет, ужин и вправду был замечательный! – включился в импровизированный спектакль Степан Терко. – Сразу так спать захотелось!