Синайский мираж

– Я готов, – сказал он. – Пошли, что ли. И как только вы не путаетесь в вашей одежде? Мне постоянно кажется, что я вот-вот зароюсь носом в песок. А если еще в ней и ползти по-пластунски? Ой, беда… Нет уж, кому как, а лично мне в штанах намного удобнее.

– Это у тебя с непривычки, – сказал Максум. – Для всего нужна привычка.

Они поднялись на самый гребень бархана и здесь залегли. Внизу, у подножия бархана, хорошо просматривались какие-то развалины, наполовину занесенные песком. Это и был мертвый оазис. Раньше в нем была вода и жили люди. Но люди Гюрзы, а может, израильтяне или американцы засыпали колодцы, воды не стало, а вслед за этим не стало и людей. Кого убили, кто подался в пустыню, надеясь отыскать другой оазис с колодцем. Нет ничего печальнее, чем покинутое поселение – хоть в пустыне, хоть еще где-либо.

– Вроде все тихо, – вполголоса произнес Терко. – И пусто…

Максум ничего не ответил. Он напряженно всматривался в мертвую долину. Казалось, он нюхает воздух, будто он был не человеком, а неким пустынным зверем. И то, что он вынюхал в воздухе, ему не нравится, беспокоит и тревожит его.

Вернулись они через час – Богданов по привычке отметил момент возвращения, взглянув на часы.

– Все пусто и тихо, как в пустыне, – доложил Терко. – Одни развалины.

– Тогда спускаемся в оазис, – предложил Богданов.

– Зачем? – встрепенулся Максум. – Не надо в оазис. Там пахнет смертью. Я чувствую. Надо идти дальше – в селение Гюрзы.

– Но там ведь никого нет, – возразил Богданов. – Ты же сам ходил в разведку и видел… Нам обязательно нужно спуститься в оазис.

– Зачем? – спросил Максум.

– Надо там все осмотреть, – пояснил Вячеслав. – Все, что возможно. Вдруг они оставили там какую-нибудь весточку? Записку или какой-то знак. Так бывает…

– Ты имеешь в виду журналистов? – спросил Муромцев.

– А то кого же еще, – глянул на него Богданов. – Не Гюрзу же… В общем, спускаемся, все по-быстрому осмотрим и двинемся дальше. Максум, все будет хорошо!

– Там пахнет смертью! – с непонятным для других упорством произнес Максум. – Я чувствую ее запах! Она не ушла из мертвого оазиса!

– Там, где мы, всегда пахнет смертью, – подошел к Максуму Рябов. – Такая у нас работа – обниматься со смертью. Но, как видишь, мы до сих пор живы.

Максум ничего не ответил, но по всему было видно, что он остался при своем мнении. Ничто, казалось, не могло вынудить его изменить это мнение.

– Пошли, – скомандовал Богданов. – Максум – впереди, Фарис – замыкающий. Остальным – смотреть по сторонам.

Спустились в долину.

– Максум, – обратился к египтянину Богданов, – в каком именно месте находились журналисты, когда их брали в плен?

– Здесь, – указал Максум. – Я велел, чтобы они лежали здесь. Пришел Гюрза и увел ваших людей.

Богданов осмотрелся. Все вокруг было занесено толстым слоем песка. Невдалеке виднелись обгоревшие остовы двух автомобилей. Больше ничего примечательного вокруг не было. Только песок.

– Да уж… – потер лоб Богданов. – Тут, пожалуй, найдешь… Но все равно – поищем.

Ни на песке, ни в обгоревших автомобилях спецназовцы ничего не нашли. Да оно и не удивительно: что можно найти в песке, который к тому же не лежит на месте, а постоянно перемещается под порывами ветра? Если и была какая-то записочка, то ее давным-давно унесло ветром, может статься, на другой край пустыни. Или замело песком так, что и не докопаешься.

– Ладно, – махнул рукой Богданов. – Что толку…

Он не договорил, потому что вдруг услышал: в пустыне зазвучали какие-то голоса. Кто-то приближался к мертвому оазису, причем стремительно и сразу с трех сторон. Был слышен топот конских копыт. Слышался звон железа – это звякали уздечки на лошадях или, может быть, щелкали затворы оружия.

– Максум, спрячь лошадей! – дал команду Богданов. – Береги лошадей! Отвечаешь за них! Остальным занять оборону! Геннадий, укройся за обгоревшей машиной! Степан, Василий и Фарис – наверх! Каждому – своя сторона! Я – рядом с Геннадием! Что делать, вы знаете! Ну, мигом!

Максум схватил сразу всех лошадей за поводья и бегом повел их в ложбинку, которую образовали два бархана. Ложбинка была довольно глубокая, и можно было надеяться, что сверху лошадей видно не будет. Терко, Муромцев и Фарис, на ходу извлекая оружие из-под широких складок арабского одеяния, побежали наверх – каждый в свою сторону. Рябов и Богданов укрылись в обгоревших джипах.

– Интересно знать, кого это черт несет? – спросил Рябов. – Да еще сразу с трех сторон? Мне кажется, мирные кочевники по своим мирным делам так по пустыне не передвигаются. Так нападают. А на кого, спрашивается, нападают? На нас? Но кто может знать, что мы именно здесь?

– Как сказал наш Фарис, в пустыне много следов, – ответил Богданов. – Надо только уметь их замечать. Вот нас и выследили – по нашим следам…

– Кто же? – спросил Рябов. – Кому мы успели перейти дорогу?

– Ну, скажем, Салиму, – предположил Богданов. – Понял, что мы его провели, вот и пустился в погоню. Ведь его задача всячески нам помешать, не так ли? Не отравил нас там, так желает пристрелить здесь посреди пустыни.