Синайский мираж

– Этого я не знаю, – сказал Фарис. – Может, его запугали. А может, купили. Пообещали много денег. Думаю, что купили. Потому что запугать араба почти невозможно.

– А купить, значит, проще? – спросил Рябов.

– Не всех, – ответил Фарис. – Здесь все так же, как и у вас. Как и у всех. Кто-то презирает золото, кто-то падает перед ним на колени. Гюрза, я думаю, из тех, кто упал на колени. А вслед за ним упали и его люди. Так бывает.

– Да, бывает, – вздохнул Рябов. – И у нас, и у вас, и вообще где бы то ни было. К сожалению и прискорбию.

– Одно мне непонятно, – сказал Муромцев. – Ладно, кочуют… Но ведь если приходится вступать с кем-то в схватку, стрелять, брать в заложники людей, например, тех же журналистов, то женщины и дети будут только мешать… Разве не так?

– В этом случае женщины и дети остаются в селении, – сказал Фарис. – Потом мужчины возвращаются в селение, хоронят убитых, и все снимаются с места.

– Запутывают следы? – уточнил Муромцев.

– Можно сказать и так, – согласился Фарис. – В пустыне легко запутать и замести следы. Ты прошел, и вот уже нет твоего следа. Его замел ветер. А ветер в пустыне дует всегда.

– Да, действительно, – почесал в затылке Муромцев. – Ветер… И что же, не остается совсем никаких следов?

– Остаются, – сказал Фарис. – Но чужой человек их не увидит. Их может видеть только тот, кто родился и вырос в пустыне.

– То есть ты их увидишь? – спросил Муромцев.

– Увижу, – сказал Фарис.

– Что ж, это обнадеживает, – проворчал Муромцев. – А то где бы мы их искали, этих разбойников‐кочевников? Я так думаю, что они не сидят сейчас на месте, а давно уже ушли куда-нибудь подальше вместе с пленниками. Не зря же Гюрза хвастался в своей дипломатической ноте, что найти его – дело безнадежное.

– Найдем, – с нарочитой ленцой произнес Рябко. – И не таких искали. Куда он денется! А, Фарис? Найдем мы Гюрзу в пустыне?

Фарис ничего на это не ответил, лишь усмехнулся краешком губ.

– Какие обычно отношения внутри кочевого племени? – спросил на этот раз Богданов.

– Все по законам, данным нам Аллахом, – ответил Фарис. – У Аллаха мудрые и справедливые законы.

– А в племени Гюрзы? – спросил Богданов. – Какие у него отношения с Аллахом?

– У него – никаких отношений с Аллахом! – резко ответил Фарис. – Потому что он – Гюрза. У него военный отряд. И, значит, военная дисциплина. Все люди подчиняются ему. И еще – его помощникам.

– Ну, это понятно, – сказал Богданов. – Разбойники всегда должны подчиняться своему атаману. Иначе какие же они разбойники?

– Фарис, а как лично ты относишься к Гюрзе? – спросил Терко, и все остальные пристально глянули на египтянина, ожидая, что он ответит.

– Если то, что вы мне о нем рассказали, правда, то Гюрза – пособник врага, – ответил Фарис. – А значит, и мой враг тоже.

– Да это не мы тебе рассказали о Гюрзе, это он сам поведал о себе, – сказал Терко. – Причем не нам лично, а, можно так сказать, всему миру.

– Араб, который требует, чтобы арабская земля досталась врагу, – вот кто такой для меня Гюрза, – сказал Фарис.

– Меняем тему! – поднял руку Богданов. – Фарис, на чем лучше нам отправиться на поиски? На машине? Пешком? На верблюдах? На лошадях?

– На лошадях, – ответил Фарис.

– Это почему же так? – поморщился Терко. – На машине, мне кажется, будет быстрее.

– Машине нужно горючее, – сказал Фарис. – Лошади горючее не нужно. Лошадь найдет для себя корм и в пустыне. Кроме того, машина может сломаться. Лошадь сломаться не может.

– Значит, лошади? – уточнил Богданов.

– Да, – ответил Фарис. – Конечно, если вы умеете ездить верхом.

– Мы умеем ездить верхом? – спросил Богданов у подчиненных с улыбкой.

– На чем угодно и даже задом наперед! – улыбнулся в ответ Терко. – Так что ты, Фарис, насчет этого не переживай.

За разговорами и не заметили, как прилетели. Умолкли лишь тогда, когда самолет начал снижаться. Все приникли к иллюминаторам.

– А что, по-своему красивый пейзаж, – сказал Муромцев. – Сплошь золото – от края до края.

– Для меня так самый красивый на свете! – сказал Фарис.

– Ну, это понятно, – миролюбиво произнес Терко. – Там, где ты родился, то место и есть для тебя самое лучшее. А уж араб ты или, скажем, русский – это не имеет значения.

* * *

Приземлились, вышли из самолета, осмотрелись. Близился вечер. Огромный солнечный шар висел на западной стороне неба и казался таким близким, что до него можно было дотянуться рукой.

– Да, все-таки непривычное зрелище, – сказал Муромцев. – Будто на другой планете.

– А для меня так и ничего, – сказал Терко. – Вполне подходяще. Вот, скажем, Конго – это совсем другое дело. Там джунгли!

– Ну, джунглей, думаю, нам хватит и здесь, – подытожил Рябов. – В которых водятся двуногие звери…

К ним уже шли люди – четверо мужчин в арабской одежде.

– Меня зовут Салим, – представился один из мужчин. – А это мои помощники. Нам поручено вас встретить и помогать вам. Скажите, что вам нужно, и мы сделаем.

– Это хорошо, – сказал Богданов.

– Мне кажется, мы с вами уже встречались, – сказал Салим Богданову.