Синайский мираж

– Ночью меня не жди, – сказал Богданов в трубку. – Да, как обычно… Завтра утром заскочу и все объясню. То есть все, что в моих силах. Ну, бывай. Целую. Люблю.

Ответный вздох жены был такой глубокий, что его, наверно, через телефонную трубку услышал даже малозаметный мужчина. Точно – услышал, потому что он едва заметно улыбнулся, а улыбался он лишь в исключительных случаях.

– Ну, я готов, – сказал Богданов. – Где тут у вас самолет, вылетающий в солнечный Крым?

* * *

В Крым Богданов прибыл ночью. Самолет приземлился на военном аэродроме. У трапа Вячеслава уже ждали.

– Вы Богданов? – спросил его молодой мужчина в штатском.

– Да, я, – коротко ответил он.

– У меня – машина, – сказал молодой мужчина. – Прошу.

– И далеко ехать? – спросил Богданов.

– В Крыму – все близко, – едва заметно усмехнулся молодой мужчина.

Тронулись. Ехали и впрямь недолго – какие-то полчаса.

– Приехали, – сказал молодой мужчина.

Богданов вышел из машины и осмотрелся. Мягкая бархатистая летняя ночь царила в Крыму. С неба смотрели крупные, яркие звезды. Казалось, что стоит лишь подпрыгнуть, и до них можно будет дотронуться рукой. «Наверно, и в Египте – тоже такие ночи, – невольно подумалось Богданову. – Ну а что? И здесь – юг, и там тоже. Красиво…»

К Вячеславу подошел какой-то мужчина, также одетый в штатский костюм.

– Я – начальник спецполигона, – представился он. – Меня зовут Николай Федорович. Ваше имя мне известно.

– Стало быть, познакомились, – улыбнулся в темноте Богданов. – С чем я к вам прибыл, вам тоже известно?

– Разумеется, – ответил мужчина.

– Прекрасно, – сказал Богданов. – Тогда как мы поступим?

– Сейчас у нас ночные занятия, – сообщил мужчина. – Там будут все наши курсанты. Вернее сказать, курсанты-египтяне. Вам ведь именно они нужны, не так ли?

– Да, – сказал Вячеслав. – Но… У вас тут – непроницаемая ночь! Что можно увидеть в темноте?

– Мы это предусмотрели – сказал начальник спецполигона. – И включим прожекторы, чтобы вам лучше было видно. Прошу следовать за мной.

Начальник спецполигона шел уверенно, а вот Богданов то и дело оступался и спотыкался о какие-то невидимые в темноте предметы.

– Возьмите у меня фонарь, – сказал начальник. – Так вам будет удобнее.

– Благодарю, – отозвался Богданов. – Но не нужно. Наоборот, мне надо привыкать к темноте южных ночей.

– Приехали бы через два дня – на небе светила бы луна, – сказал начальник. – Но пока – южная ночь во всем своем очаровании.

– Ну, что поделать, – сказал Богданов. – Не мы выбираем время, а наоборот – время выбирает нас.

– Пришли, – сказал начальник. – Пожалуйте вот сюда… Это – что-то вроде наблюдательного пункта. Начинаем! – крикнул он куда-то в темноту.

Вспыхнули прожекторы и осветили какое-то непонятное Вячеславу сооружение. Вернее, часть сооружения, потому что, судя по всему, начиналось оно в темноте, какая-то его часть была видна благодаря прожекторам, и заканчивалось сооружение также в темноте.

– Это – специальная полоса препятствий, – пояснил начальник.

– Вот как, – с некоторым удивлением произнес Богданов.

При своем немалом опыте спецназовца, он никогда не видел такой полосы препятствий.

– Наше изобретение, – сказал начальник. – Ни у кого больше нет такой полосы! Здесь вам и бег, и рукопашные схватки, и стрельба, и метание гранат, и работа с ножом! Все, что нужно!

Вячеслав хотел еще что-то сказать, но не успел, потому что из темноты выбежали примерно два десятка молодых мужчин, одетых в камуфляж без всяких знаков различия. Мужчины мигом разделились на две равные команды. Одна команда, как понял Богданов, играла роль защитников полосы препятствий, а другая – пыталась полосу захватить.

И началось. Все парни были ловкими, подвижными, тренированными. Между собой они почти не общались, лишь изредка раздавались резкие выкрики на непонятном Богданову языке. Одни защищали полосу, другие ее штурмовали. Вячеслав изо всех сил старался уследить за каждым из бойцов. Ему надо было сделать выбор – быстрый и безошибочный. Ошибиться он не имел права. Любая, даже самая незначительная ошибка могла обойтись очень дорого.

Очень скоро он обратил внимание на одного из бойцов команды, штурмовавшей полосу. Все у этого парня получалось четко, быстро, по-своему красиво. Он был похож на какого-то ловкого, бесстрашного зверя, которого не могли испугать ни препятствия, ни выстрелы, ни ножи в чужих руках, ни сами люди, которые держали эти ножи. Вот ведь как ловко у него получалось! Раз-два – и противник в рукопашной схватке повержен, три-четыре – и нож вонзается точно в цель, пять-шесть – и муляж гранаты падает точнехонько в окоп! При этом у парня были два огнестрельных ствола – короткий десантный автомат и пистолет, и он, одновременно ведя рукопашный бой, метая нож и гранаты, почти безостановочно палил то из одного, то из другого ствола. Залюбуешься!

– Как его звать? – указал Богданов на ловкого парня.

– Фарис, – ответил начальник. – Это – прозвище. Здесь у каждого – свое прозвище. Настоящих имен не знаю даже я.

– Что это слово обозначает? – спросил Богданов.

– Не знаю, – ответил начальник. – Фарис – и все тут. Да и какая разница?