Симулякры

– У меня сейчас пациент в кабинете, – сказал Сьюпеб. – Поэтому я мало чем могу помочь вам в данный момент. Что, если…

– Вы ненавидите меня! – взорвался Конгросян. – Как и все прочие. Боже ты мой, я просто должен стать невидимым. Это единственный способ обезопасить собственную жизнь!

– Я думаю, в возможности становиться невидимым есть даже некоторые преимущества, – сказал Сьюпеб. – Особенно если вам захочется удовлетворить свое любопытство. К примеру, понаблюдать за преступником…

– За каким еще преступником? – Конгросян угодил в заготовленную ему ловушку.

– Это мы обсудим при личной встрече, – сказал Сьюпеб. – Я думаю, мы должны вести себя как гехты и держать все в тайне. Вы со мною согласны?

– Э-э… я как-то не задумывался над этим.

– Ну так задумайтесь.

– Вы завидуете мне? Вы, доктор?

– Еще как! – сказал Сьюпеб. – Как психоаналитик, я и сам в высшей степени любопытен.

– Интересно… – Конгросян казался теперь куда более спокойным. – Мне только что пришло в голову, что я мог бы в любой момент уйти из этой проклятой клиники и отправиться куда захочется. Фактически я теперь могу бродить где угодно. Вот только запах!.. Нет, доктор, вы позабыли о запахе. Он меня с головой выдаст. Я очень ценю ваши попытки помочь мне, но вы не принимаете во внимание все факты. – На лице Конгросяна появилась легкая улыбка, но ему удалось отправить ее в небытие. – Мне кажется, я должен явиться к генеральному прокурору Баку Эпштейну. Или вернуться в Советский Союз. Может быть, в Институте имени Павлова смогут мне помочь. Да, я должен еще раз пройти там курс лечения, однажды я уже предпринимал подобную попытку. Вот только как они смогут лечить больного, не видя его? Это же ужас, Сьюпеб! Черт возьми!

«А может быть, и вправду, – подумал доктор Сьюпеб, – самый лучший выход сейчас – то, о чем думает мистер Страйкрок. Присоединиться к Бертольду Гольцу и его “Сыновьям Иова”…»

– Вы знаете, доктор, – продолжал Конгросян, – порой мне кажется, что основой моих душевных проблем является подсознательная влюбленность в Николь. Что вы на это скажете? Эта мысль только что пришла мне в голову. Я лишь сейчас это понял, но с какой ясностью! А в результате в моем подсознании родилось табу на возможное кровосмешение, поскольку Николь – это олицетворение матери. Может такое быть?

Доктор Сьюпеб тяжело вздохнул.

Чик Страйкрок продолжал бороться со спичкой, чувствуя себя все более и более неуютно. Это было написано у него на лице. Телефонный разговор следовало прекратить. Немедленно.

Но Сьюпеб не мог придумать, как это сделать.

«Неужели здесь меня и поджидает неудача? – подумал он. – Неужели именно об этом говорил Пэмброук, этот важный чин из НП? И я оставляю мистера Чарлза Страйкрока без помощи из-за несвоевременного видеофонного разговора. И я ничего не могу с этим поделать».

– Николь, – говорил тем временем Конгросян, – последняя настоящая женщина в нашем обществе. Я знаком с нею, доктор. Будучи прославленным пианистом, я встречался с нею очень много раз. Я знаю, о чем говорю. Неужели вы думаете иначе? И…

Доктор Сьюпеб прервал связь.

– Вы повесили трубку, – сказал Чик Страйкрок, тут же переставший воевать со своей спичкой. – А правильно ли вы поступили? – Он пожал плечами. – Хотя, конечно, это не мое дело. – Он отшвырнул спичку в сторону.

– У этого человека, – сказал Сьюпеб, – настолько сильные галлюцинации, что они затмили действительность. Он воспринимает Николь Тибодо как реально существующую женщину. В то время как она – наиболее искусственный информационный объект в нашей жизни.

Чик Страйкрок потрясенно заморгал:

– Ч-ч-что вы хотите с-сказать? – Он приподнялся со стула, а затем безвольно откинулся на спинку. – А-а, вы закидываете удочку. Пытаетесь оценить мое состояние за тот малый промежуток времени, что у нас есть. Но ведь передо мной стоит вполне конкретная проблема. Она не иллюзорна, как у этого вашего пациента, кем бы он ни был. Я живу с женой своего брата и пользуюсь этим для того, чтобы его шантажировать. Я вынуждаю его устроить меня на работу в «Карп унд Зоннен». По крайней мере, такова внешняя сторона проблемы. Но в глубине есть и еще кое-что. Я боюсь Джули, жену моего брата, вернее, бывшую жену, независимо от того, что она собой представляет. И я знаю почему. Дело тут в Николь. Я, наверное, похож на того, с кем вы разговаривали. Только я не влюблен в нее, в Николь, я ужасно боюсь ее. Поэтому, наверное, я боюсь и Джули. И, как мне кажется, боюсь всех женщин вообще. В этом есть какой-то смысл, доктор?

– Образ плохой матери, – сказал Сьюпеб. – В вашем случае он почти космического масштаба, потому так вас и подавляет.

– Именно из-за таких слабовольных, как я, Николь и властвует у нас, – сказал Чик. – Такие, как я, и есть причина существования в нашей стране матриархального общества. Я похож на шестилетнего ребенка.

– В этом вы не уникальны. И сами все понимаете. По сути, это общенациональный невроз. Психологический дефект сознания нашей эпохи.