Силуэты

Девушка Его Мечты уже никогда не вернется к нему. Никогда. Теперь он знал это наверняка.

Лишь тенью на твоей щеке

Той любви, которая всегда ускользает

***

… Наброски мыслей на полотне навязчивого сна.

Фон темный, мрачноватый, стушеванный временем, житейскими пустяками, мелочами и безрадостным бытом прожитых лет. Много чего исчезло с этого полотна, но оно еще хранит свежий запах снежной поземки и гирлянды ярких искорок от желтых фонарей одинокого сквера, что на окраине города. Еще одна значительная деталь – узкая речка, скованная льдом. Название исчезло из памяти, так же, как и твое имя, как и весь окружающий ландшафт. Все, что навсегда осталось и что еще имеет значение – узкий овал лица и щека, потревоженная морозом. На нее падает свет, возле нее кружатся снежинки, у нее волнующий изгиб.

Я слышу свой голос издалека, он затерт множеством повторений и кажется не моим. Как будто говорит другой человек, но произносимые им слова тревожат мою душу.

– Эти снежинки, что искрятся, похожи на людей. А сугробы на огромные города. Видишь, сколько их много, не сосчитать. Можно поселиться в одном из них и остаться там навсегда. Или побывать во всех этих городах. И в каком-нибудь состариться и умереть.

Овал лица меняет положение, твои глаза смотрят на меня. В них те же искорки жизни, что мельтешат вокруг, но мне не понять, что они выражают.

– В каком-нибудь городке. Как романтично и как тривиально. Я создана для другого. Просто летать по миру, как бабочка, и наслаждаться счастьем от каждого цветка, что попадется на пути.

– У бабочек очень короткое счастье. Как и сама жизнь.

– Зато очень яркая. Потому что бабочки живут одним днем. Представляешь? Вся их жизнь заключена в одном дне. Все счастье, вся прелесть, все переживание только в одном миге сегодняшнего дня. А эти города, про которые ты говоришь… ведь завтра пригреет солнце, и они все исчезнут. Завтра ничего не будет. Зато есть сейчас. Понимаешь?

Твой голос накладывает на темное полотно застывшего момента дрожащие, легкомысленные, неуместные мазки эпатажа, в которых вызов юного существа смешан с протестом самому ходу времени. Ты продолжаешь смотреть на меня, и я вижу в твоих глазах осознание собственной правоты. Подпорченный набросок зимней элегии в который раз томит мою душу, опять все получилось не так, как было задумано. Реальность окружающего меркнет и становится похожей на абстракцию с двумя противоречиями – желанием вернуть все назад и невозможностью это сделать.

Я опять выбрасываю неудачный эскиз вон из своей жизни.

– Мне очень жаль. Я тебя не понимаю, но все же пусть будет так, как ты хочешь, – говорю я. – Поэтому больше не буду тревожить. По крайней мере, до следующего раза. Желаю тебе счастья.

В твоем взгляде появляются удивление и замешательство. Возможно, ты думала, что я буду тебя уговаривать, приводить аргументы, убеждать. Может быть, ты надеялась на игру, как на атрибут этикета – ведь девушка не должна  уступать сразу, она может и пококетничать, – и уже потом, соблюдя приличия момента, отступить, согласиться, но только после уговоров. Сдаваться всегда надо красиво – где-то я слышал такое выражение. Но моя картина не подразумевает поле сражения, и вся моя жизнь, которая будет после – это поиск идиллии в тихом городке у камина. Однако сама мысль о грубом жесте, об этой упущенной возможности будет преследовать меня еще долгие годы.

Хочется думать, что я увидел в твоих глазах еще и скрытое сожаление о поспешном, не в меру обдуманном высказывании, что сорвалось с твоих губ. Но, впрочем, это только домысел, ничем не обоснованный. Снежинки у твоей щеки суетятся в припадке панического напряжения, белые снежинки, они похожи на рой крохотных бабочек, встревоженных чьим-то невидимым взмахом. У меня возникает желание поцеловать тебя. Я придвигаюсь ближе, и моя тень падает на твою щеку. Этого мне хватает. Снег поскрипывает под ногами, когда я ухожу от тебя в пустоту.

***

…Прожитые дни я не считал, но уверен, что их прошло больше десяти тысяч. Почти каждый день я доставал новый холст и делал набросок, который мог бы меня удовлетворить. Все безнадежно… Да вот и еще беда – краски со временем затвердевают. И мой внутренний взор уже не так ярок, как прежде.

За эти долгие дни я побывал во многих городах, пожил в разных домах, узнал много людей. Я обзавелся семьей, у меня есть дети и внуки. Как часто мы сидим у камина, как часто я им рассказываю разные истории… Я перед ними открыт, как старая книга, на каждом листе которой – строки моей жизни. Вот только одного они не знают – про тот уголёк, что постоянно светит в моей душе и который окрашивает этот дивный мир в краски, созвучные моим чувствам. И сколько бы любви и участия не окружало меня в разные периоды времени, моя душа всегда будет одинокой, и всегда ее будет согревать этот неугасимый уголёк, излучающий тепло и свет. Все мы рождаемся и умираем в одиночестве, и у каждого есть своя маленькая тайна, которую мы лелеем в душе, не давая ей угаснуть. И это есть то, что ведет нас по жизни.