Сильнее смерти

– А какая разница? Меня точно так же убила бы одна минута.

– Что произошло? – вмешался Амиар, пораженный не меньше других.

– Этот придурок вернулся сюда из будущего и теперь умрет, потому что так делать нельзя!

– Хиония старалась казаться раздраженной, но даже за этой маской ей не удавалось скрыть подступающее отчаяние.

– Умрет? – ужаснулась Сарджана.

Из них двоих, она всегда была спокойней, она больше чтила традиции и думала о благе клана. Но сейчас даже это было не важно для нее. Сарджана опустилась на колени и мягко отстранила Хионию, чтобы получить возможность поддерживать Роувена за плечи.

Это ничего не меняло, но ему нравилось чувствовать ее тепло на своей коже, особенно теперь, когда его самого пожирал холод.

– Это нужно остановить! – нахмурился Амиар.

– Это невозможно остановить, – покачала головой Хиония. – Иначе это заклинание не стало бы запретным. За возможность исправить ошибки прошлого всегда платят жизнью, поэтому никто так не поступает.

– Значит, я и тут особенный, – горько усмехнулся Роувен.

– Зачем? – прошептала Сарджана. – Неужели не было другого пути?

– Не было. Рошель убила Амиара – по-настоящему убила, все, конец! И произошло это лишь потому, что я пустил ее в Пургаториум. Я должен был это исправить!

– Да будь ты проклят, – прошипела Рошель.

Куда исчезла та несчастная слепая девочка, которой он так хотел помочь? Нет, даже не так… Как он мог придумать несчастную слепую девочку, когда рядом с ним все это время была хищная тварь? Кто из них был по-настоящему слепым?

Близнецы с угрожающим видом двинулись к ней, но Роувен остановил их:

– Стойте! Не убивайте ее, потому что она хочет умереть. Судите ее справедливо, она не убила Огненного короля.

– Зато я убила тебя, – рассмеялась Рошель. – Это меньше, чем я надеялась, но… тоже неплохо!

Она была пугающе права. Умирание уже началось, и Роувен чувствовал, что в запасе у него остались считаные минуты, те самые, которые он украл у судьбы.

Он не собирался тратить эти минуты на страх, агонию и сожаление. Раз у него осталось так мало, он должен был вложить в это время все, что не успел при жизни.

– Чувствую себя старым дедом, оглашающим завещание, – рассмеялся Роувен. – А, к черту, все равно стыдиться не будет времени. Алеста, у тебя такой же старт, как и у меня: уникальная врожденная сила, с которой ты пока не разобралась. Не дури, как я, натворишь бед. Лучше всего я себя чувствовал только в клане… Я был на своем месте – и ты будешь. Родерик, у тебя все будет нормально, несмотря ни на что. Ты просто из такой породы, которая всегда выживает…

– Хватит прощаться, – возмутился Амиар. – Просто скажи мне, как это остановить, у меня есть сила!

– Иногда силы недостаточно, – признал Роувен. Он видел череду кровавых трещин, покрывающих его кожу, но боли не чувствовал, потому что боль была создана природой, как призыв к спасению, а его обреченное тело уже поздно было спасать. – Близнецы… кто там из вас кто, все время путаю? У спокойненькой, Диаманты, и так все нормально, этот ее муж не даст ей наворотить дел, даже когда она не в духе. Эвридика, перестаньте с Инанисом таиться по кустам, все и так все видят, вы только себе мешаете. Амиар, Дана, за вас я как раз не беспокоюсь. Если вас не будут подставлять такие идиоты, как я, вы переживете все на свете. Сарджана…

Вот тут он запнулся. Да, ему нужно было торопиться, и до этого он говорил быстро, а перед ней тараторить не смог. Так странно… О легкой влюбленности легко и говорить – чуть ли не стихами. Но подобрать слова для большой любви куда сложнее, она слишком совершенна, чтобы облечь ее в звук.

Поэтому он так долго не решался сказать ей правду – и вот он дошел до черты, за которой второго шанса уже не будет.

– Я люблю тебя, – наконец произнес Роувен. – Я готов был скрывать это, пока было нужно, но не вечно. Прости за все глупости, что я наговорил тебе вначале… Ты была слишком идеальна, чтобы в это поверить. Ты и сейчас идеальна. Традиции запрещают даже думать об этом, не то что говорить? Да побоку мне традиции, я люблю тебя! И мы бы изменили их, если бы остались, ведь правда? Кому менять законы, если не лидерам? Я хотел бы быть с тобой, всегда, быть твоим мужем, потому что я не очень-то ценю простую дружбу с теми, кого люблю. Но раз этого не будет… прости, что подвел тебя. И спасибо, что ты была у меня, потому что благодаря тебе все не так уж плохо сейчас. Я оставляю мир, в котором есть ты, только это я и хочу сохранить.

Он надеялся, что она ответит ему. Хотел этого! Он слышал, как кто-то плачет рядом с ним… Как многие плачут. Но он больше не смотрел на них, не мог. Его темнеющее зрение было обращено на Сарджану, он хотел, чтобы ее лицо стало последним, что он увидит в жизни, хотел услышать ее голос.

Но она ничего не сказала. Сарджана наклонилась к нему и поцеловала его, и это говорило больше, чем любые слова. Роувен давно об этом мечтал – а теперь, получив, убедился, что реальность порой лучше любой мечты.