Силентиум (СИ)

— Потому что она — грязнокровка, — произнёс тот самый ожесточённый голос, циничные нотки которого ни с кем не перепутаешь. Все обернулись в ту сторону, откуда он прозвучал, и Гермиона встретилась взглядом с его обладателем, чья злорадная ухмылка резко диссонировала с хмурым выражением лиц остальных присутствующих.

— Немедленно прекратите, мистер Малфой, — прошипела Минерва. — Иначе…

— Что? — с вызывающей насмешкой кивнул он, отталкиваясь от ограждения и медленно шагая по направлению к толпе. — Снимите факультетские очки за правду? История магии гласит: Салазар Слизерин, будучи единственным блюстителем чистоты крови из всех отцов-основателей, заручился поддержкой не только достойнейших из волшебников, но и магических существ, до которых удалось донести важность чистокровности. Сотни лет назад он заключил договор с русалками о том, что если в водах Чёрного Озера окажется грязнокровка, они проклянут её.

— Если ты сейчас же не заткнёшься, парень, я наплюю на все выговоры и предупреждения и снова превращу тебя в хорька, — прорычал Грюм, осаждая слизеринца, стирая с его лица отвратительную ухмылку. — В эти бабушкины сказки здесь никто не верит, а ваш чокнутый призрак Бинс лучше бы вместо ведения Истории магии самоупокоился и отправился туда, откуда не возвращаются!..

— Аластор, — строго окликнул его Дамблдор, — прошу тебя, прибереги угрозы для настоящего врага. Мистер Малфой хоть и несколько резок в выражениях, но, возможно, прав — мир магии и правда полнится множеством легенд, о которых мы забыли или не воспринимали всерьёз.

Он не без труда приподнялся при помощи подоспевшей Макгонагалл и медленно зашагал взад-вперёд, сплетя пальцы рук в замок.

— Такого не происходило уже много столетий, — признался он, глядя себе под ноги. — Но Салазар и правда заручился поддержкой русалок в борьбе с нечистокровными волшебниками. Никто не знал, каково их проклятье, хотя, казалось, ответ всегда лежал на поверхности: это певчие существа, голос для русалок — самое ценное сокровище. Соответственно, они считают, что наиболее жестокой карой для человека будет лишить его этого сокровища.

Гермиона судорожно вздохнула, медленно поднимаясь с кровати. Слёзы снова безудержно катились по щекам, боль сочилась из неё по капле, но не преуменьшалась, всё так же сдавливая горло тисками. Гриффиндорка подошла к настенному зеркалу, на которое мадам Помфри наложила специальные чары: как бы болезненно ни выглядел пациент, его отражение всегда было безупречным. Таким образом выздоровление наступало значительно быстрее, ведь самовнушение может быть как сильнейшим лекарством, так и смертельным ядом.

Из зеркала на Гермиону смотрела хорошенькая девушка со здоровым румянцем на щеках и грустными, но совсем не заплаканными глазами. Расстегнув пуговицу больничной рубашки, она слегка повернула голову в сторону и перебросила волосы на правый бок, обнажая шею. Её взгляд сконцентрировался на участке чуть ниже мочки левого уха. На бледной коже виднелось едва заметное золотистое мерцание в виде неизвестной руны, похожей на гребень волны.

— Что там? — одними губами произнесла она.

— Какая-то метка, — пробормотал Гарри, не отрывая взгляд от руны. Его трясло от холода — они с Роном только выбрались из озера. — Что это, профессор?

— На шее мисс Грейнджер, — спокойно ответил директор, — есть магический след от трезубца. Это волшебное оружие русалок, по своим свойствам схожее с нашими палочками, — Дамблдор глубоко вздохнул, обращаясь ко всем присутствующим. — Это значит, что мисс Грейнджер, вероятно, может больше никогда не заговорить.

Обессилено опустившись на кровать, Гермиона закрыла лицо ладонями и беззвучно заплакала. Ей так хотелось разрыдаться в голос, отдаться страданию без остатка, но проклятье лишило её освобождения. И это начинало сводить с ума.

До её слуха донёсся тихий щелчок. Она резко повернулась, замерев в нерешительности. У входа в больничное крыло стояла высокая фигура с белоснежной длинной бородой.

— Прошу прощения, что потревожил вас, мисс Грейнджер, — тихо проговорил профессор Дамблдор, прикрыв за собой дверь, и неторопливым шагом направился к безутешной студентке. — Полагаю, вы хотели побыть наедине.

Гермиона спешно вытерла слёзы и покачала головой, давая понять директору, что его визит нисколько её не смутил. Напротив, ей бы хотелось услышать от него хоть какие-то слова, которые подарят ей надежду на исцеление.

Дамблдор опустился на пустующую больничную койку, стоящую напротив. Его взгляд, как обычно, выражал безмятежное спокойствие, невзирая на бурю переживаний, что творилась внутри.

— Прежде всего я бы хотел попросить у вас прощения, — без тени улыбки произнёс Альбус. — Это несчастье произошло по моей вине. Я допустил эту трагическую ошибку и приношу вам свои искренние извинения, мисс Грейнджер.