Силентиум (СИ)

Столпившиеся на пирсе гриффиндорцы и ребята с других факультетов окружили несчастную Грейнджер. Их выжидающе-любопытные лица с каждой секундой становились всё мрачнее и испуганнее по мере того, как Гермиона неуклонно пыталась сначала заговорить, а затем закричать, лишь подтверждая тот жуткий факт, что её голосом овладела тишина, заключив его в невидимую звуконепроницаемую шкатулку.

Девушка почувствовала, что начала задыхаться. Слёзы отчаяния катились по щекам — паника одержала верх. Она вглядывалась в лицо каждого зеваки в поисках помощи, Виктор и вовсе побледнел, как полотно, очевидно, допуская мысль, что там, в озере, он совершил какую-то чудовищную ошибку, вызволяя Гермиону.

— Мадам Помфри! Профессор Грюм! — истошно закричала Джинни, вскочив на ноги. — Да расступитесь вы, чего встали! Не видите, ей нужна помощь! — возмущалась она, расталкивая обомлевших зевак.

Кажется, Дамблдор объявил, что последний участник выбрался на поверхность, но в общей суматохе вокруг Гермионы за течением турнира уже практически никто не следил. Встревоженные медсестра, профессор ЗОТИ и Макгонагалл подбежали к студентке, в полнейшем недоумении оглядывая её с ног до головы.

— Что случилось, мисс Грейнджер? — с волнением в голосе спросила Макгонагалл.

— Она не может говорить! — объяснила Джинни, едва не плача. — Её голос…

Она понятия не имела, как это объяснить. Когда пропадает голос в результате простуды, человек, по крайней мере, может хотя бы шептать. Гермиона же беззвучно шевелила губами, её язык двигался, как и раньше — явный признак отсутствия влияния заклятия Силенцио. Что-то было явно не так, и это не было похоже ни на один магический почерк.

Когда кто-то из ребят помог Гарри с Роном и Габриэль Делакур взобраться на пирс, директор едва успел поздравить своего подопечного и спешно передал слово Людо Бегману, чтобы тот сообщил о результатах Второго задания, направившись к отчаянно машущей ему Минерве.

— Что случилось? — настороженно произнёс директор. — Какие-то побочные эффекты усыпляющих чар?

— Не думаю, Альбус, — с некой мрачной загадочностью проговорила Макгонагалл. — Все «пленники» выбрались целыми и невредимыми, но мисс Грейнджер — единственная, кто утратил способность говорить. Мне кажется, вы должны взглянуть.

Небольшое столпотворение расступилось перед Дамблдором, пропуская его к Гермионе. Она дрожала и задыхалась, с мольбой и страхом глядя то на директора, то на Гарри с Роном, обогнавших его и упавших на колени рядом с подругой. Суетливо набросив на плечи полотенца, они не обращали внимания ни на холод, ни на стучащие зубы, ведь с Гермионой произошло нечто ужасное, а всё остальное не имело значения.

— Гермиона!

— Гермиона, ты как?

— Виктор, что произошло?

Мальчики наперебой транслировали бесполезные вопросы, на которые никто не мог дать ответов. Дамблдор опустился на корточки перед напуганной студенткой и провёл длинными пальцами по её голове, внимательно осматривая, затем приподнял её подбородок и подозрительно прищурился.

— Альбус? — голос Макгонагалл подводил её нервной дрожью. — Вы что-то видите?

Он не ответил. Лишь неотрывно глядел в определённую точку на шее Гермионы, склонив голову на бок.

========== 2. «There’s something about her» ==========

— Похоже, что на мисс Грейнджер наложено проклятье.

Эти слова непрестанно издевательски звучали в её голове. Повторялись одним и тем же упадническим тоном профессора Дамблдора под сопровождение неразборчивого взволнованного бормотания десятков голосов.

Гермиона снова и снова прокручивала события этого дня, этого кошмара наяву, перевернувшего всю её жизнь. Она вспоминала встревоженные лица мальчиков, услышавших это страшное слово, их одичавшие взгляды, адресованные Виктору, который был напуган и растерян не меньше них.

— О, природа этого проклятья нерукотворна. Глубины Чёрного Озера насыщены сильнейшей магией. Как и многие из его обитателей.

Грейнджер перевернулась на бок, бесцельно блуждая взглядом по стенам и койкам Больничного крыла, остановившись на мутном, пыльном окне. Мадам Помфри настояла на том, чтобы студентка побыла под наблюдением и «не натворила глупостей в столь нестабильном психологическом состоянии». Она напоила Гермиону успокаивающей настойкой и порекомендовала заснуть, что было решительно невозможно в условиях полнейшей безысходности. Особенно, когда воспоминания были настолько свежи, досаждая с небывалой настойчивостью. Это было самое неудачное кино с наиболее скверной ролью, которая выпала Гермионе. Не в силах противостоять давлению мыслей, она опустила веки, под которыми тотчас же замелькали предельно реалистичные картинки.

— Почему я? — беззвучно вопрошала Грейнджер, заливаясь слезами. Она изнемогала от нетерпения и неведения, впившись взглядом в светлые глаза профессора Дамблдора.