Сила ненависти

Чем медленнее и чувственнее я извивалась под софитами, тем старательней жар облизывал стенки моего сердца. Два года назад, случайно ворвавшись в это место, я лишь мечтала, чтобы он так смотрел на меня, теперь же не могла перестать сжимать металл, причиняя ладоням боль, чтобы она показала мне, насколько реально происходящее. И это только подбрасывало дров в костер нашей лживой ненависти, чтобы тот горел еще ярче, освещая настоящие чувства и желания.

Но этого было недостаточно.

Там, где вчерашняя Оливия смирилась с чем-то незначительным, сегодняшняя я хотела все без остатка. Хоть раз в жизни ощутить себя не просто желанной. Этого я хлебнула сполна во всех, даже самых гадких проявлениях. Нет, теперь, покинув эту клетку, я либо буду любимой им, либо навсегда вычеркну его из своей жизни и покончу с болезненной одержимостью.

Осмелев, опьяненная чересчур внимательным взглядом, который чаще касался моего лица, нежели тела, я повернула голову в сторону стены, у которой зевающий техник ожидал заветного сигнала. По моей безмолвной указке клетка стала опускаться вниз и, скрежеща, приземлилась на пол. Ник уже стоял по другую сторону, сжимая кулаки до побелевших костяшек. За его спиной Керри вопросительно взглянула на меня, и я покачала головой, подавая знак, что все в порядке и помощь не требуется.

Подошла к дверце, зная, что та не запиралась вовсе, и подняла глаза, чтобы удостовериться в правильности своих действий. Темная энергия окутала меня целиком и практически поглотила, но Ник все же отодвинулся в сторону, не переставая сверлить меня взглядом, хотя и позволяя выйти. Стоило мне оказаться снаружи, как теплое дыхание коснулось уха, вплетая в сознание одно единственное слово:

– Беги!

Еще никогда пол подо мной не становился таким вязким, но я совладала с собой, рванув в толпу, даже не понимая, куда и от чего я убегаю. На подкорке сознания крутилась мысль о том, что я хотела бы быть пойманной, но все равно не сбавила темп, когда резко сменила направление и обогнула колонну зала, прячась за ней, чтобы, выпав из поля зрения хищника, снова броситься бежать, на этот раз к любой двери, за которой могла бы укрыться. Выбор необдуманно пал на женский туалет, куда мужчинам в теории вход был воспрещен под угрозой быть погребенными под ворохом сплетен или задохнуться от свежего запаха пота и только что разбрызганных духов.

Как только дверь кабинки за мной закрылась, другая, более увесистая, грохнула о стену где-то снаружи, и уверенный ровный тон прогрохотал:

– Все вон!

Его не смутили возражения и проклятия обитательниц моего убежища, а тишина, внезапно обрушившаяся на помещение, была сопровождена звуком щелкнувшего замка двери.

– Святые угодники, – полушепотом пискнула я, не в силах унять биение сердца в груди.

Неспешные шаги. Хлопок, где-то слева. Скрип двери. Тишина. Еще один скрип. Должно быть, концентрация серого вещества в моей голове значительно снизилась, потому что эта игра в кошки-мышки стала для меня в тысячу раз привлекательней, как только я осознала, что Ник поочередно проверяет кабинки. И я даже не стала оспаривать тот факт, что не заперла свою из какого-то извращенного желания, потрескивающего в тесном пространстве и отравляющего воздух похотью. Я также мысленно поблагодарила Керри и нашу службу клининга за отсутствие примесей других запахов в этой кабинке среди концентрации греха.

– Выходи, принцесса, – черные ботинки появились в просвете между полом и дверью, мое дыхание сделалось непристойно глубоким.

– Иначе что?

Тихий смешок был почти не слышен из-за шума крови в ушах.

Затем дверь со скрипом проплыла перед моим лицом, открывая вид на мужчину, что держал мое сердце в своей твердой хватке целое десятилетие, и все мысли разом покинули голову.

Кроме одной.

Я была той, кто первым набросился на Ника, запрыгивая на него слишком быстро для того, кто только что убегал от погони, сильные руки подхватили мое тело и вынесли из кабинки, а горячие губы коснулись мочки моего уха.

– Я должен наказать тебя, принцесса, – прошептал он, едва касаясь кожи на моей шее губами.

По его голосу я не могла понять, злится Ник или все это лишь притворство, потому что где-то в глубине души он должен был быть рад, обнаружив меня вот такой, сделанной из того же теста, что и он, вовсе не пай-девочкой, от которой шарахался почти треть своей жизни. Я отчетливо помнила его слова, якобы он – вовсе не тот, кто мне нужен, прямо перед тем, как его член заполнил мой рот в противовес сказанному. Теперь, когда занавес упал, мы были на равных, больше ничего не маячило между нами, и разве этого недостаточно для «долго и счастливо» не только на бумаге?