Сила ненависти

– Но ты забыл, – слезы потекли по моим щекам, когда я впилась в него злым взглядом и открыла рот, позволяя своему сердцу истечь кровью.

Глава 32 Доминик

…истина сделает вас свободными.

(Ин. 8:32)

Я смотрел на случайные, на первый взгляд ничего не значащие предметы в своих руках, и их вес ощущался сильнее, чем любой груз, когда-либо оседавший на мои плечи. Я был мудаком большую часть своей жизни и научился жить с этим, практически забыв горький привкус угрызений совести. Но, как оказалось, живое доказательство моих дрянных поступков было спрятано в одной неприметной коробке среднего размера в течение нескольких лет. Разве отчаяние и боль просто можно было прикрыть картонной крышкой в надежде, что они пролежат внутри, покрываясь пылью забвения?

Это было даже не самым худшим. Короткие истории о многолетних терзаниях – ничто, по сравнению с последними словами, слетевшими с губ Ливи. Задолго до момента, когда я разрешил себе исследовать ее тело, мой разум проклинал любого мужчину, когда-либо смотревшего на нее с интересом. Я не хотел развивать в своем сознании мысль о том, что кто-то прикасался к ней так же, как я, целовал ее, любил. Долгие годы сознательно отвергал Оливию, не позволяя себе даже самую малость помечтать о чем-то настолько светлом, как симпатия и уж тем более любовь к ней, потому что знал, что как только она повзрослеет, то превратится в мечту во плоти и я не посмею запятнать ее собой.

Какая чудовищная ирония, ведь именно это я и сделал, судя по рассказу, слетевшему с ее бесцветных губ.

Оливия Два года назад… (Оливии 18, Нику 25)

Розы красные,

Фиалки синие,

Доминик украл сердце Оливии.

Мои ладони вспотели, и текст на листке стал нечетким, а половина чернил отпечаталась на коже. Я как дура репетировала дурацкий стишок до середины ночи, проговаривая его с разными интонациями. Теперь под моими глазами темные круги, и выгляжу я отвратительно даже с толстым слоем косметики на лице. Щеки немного чешутся, но так я кажусь старше. Все эти девушки на вечеринке такие сногсшибательные и взрослые, что задаюсь вопросом, буду ли когда-нибудь достаточно хороша для него.

Странно, что вечеринка проходит здесь, ведь совсем недавно, буквально на днях, в этом доме состоялись похороны. И никто даже не спросил, есть ли у меня приглашение, но это скорее хорошо, чем плохо. На самом деле я думала, Доминик давно не живет тут, но девочки из моей школы назвали именно этот адрес. Пришлось взять с собой Кая, чтобы добраться в загородный дом Каллаханов, но он сразу же исчез, как только пара бесконечных ног подошла к нему познакомиться. Мужчины.

Я пробираюсь к бассейну, который выглядит скорее предметом антуража, чем тем, что регулярно используется, затем прохожу в дом, полный образцов безвкусицы и старинных предметов мебели, стоимость которых с легкостью покрыла бы внешний долг какой-нибудь небольшой страны. Все разбрелись по углам, многие из присутствующих навеселе, но я нигде не вижу Доминика, осматриваясь и нервно подтягивая вверх круглый вырез вязаной кофты – сегодня это мой максимум, не считая косметики.

Не желая оставаться в кругу нетрезвых людей, сыплющих непристойными ругательствами, бреду по коридору в сторону кухни, там я и замечаю его, склонившегося над раковиной. Темные волосы отросли, они падают на лоб, и у меня покалывают пальцы от желания смахнуть их в сторону, чтобы снова увидеть эти темные, блестящие опасностью глаза. Он уже прогонял меня раньше, но сейчас это ничего не значит, ведь устроил вечеринку не просто так, его брата не стало, и он наверняка не хочет оставаться один, а все эти люди там, в другой части дома, понятия не имеют, насколько ему тяжело. Поэтому я здесь, чтобы быть рядом.

– Ты в порядке? – знаю, что нет, но все равно спрашиваю. Не из вежливости или желания получить ответ, а для того, чтобы он обернулся и посмотрел на меня.

Доминик делает в точности то, на что я рассчитывала, и мое сердце болит от увиденного: глубокие темные тени залегли у него под глазами, которые налиты такой краснотой, что зрачки почти сливаются с уголками. Он смотрит сквозь меня, делая большой глоток жидкости из своего стаканчика, я знаю, что там не вода, и от этого еще больнее.

– Откуда ты взялась? – обращается ко мне, но все еще не фокусирует на мне взгляд, сосредоточившись на стене за моей головой. Делаю шаг вперед, и легкий флер алкоголя попадает мне в нос.

– Почему ты здесь? Где твой отец? – Мы постоянно общаемся вопросами, на которые никогда не отвечаем, это уже как игра, но я готова играть в нее, пока он тоже участвует.

– А твой? – усмехается Доминик. – Гордон знает, что ты здесь?

Я молчу. Он делает еще глоток и смотрит уже на меня, сверху вниз, от его взгляда пальцы ног в моих школьных туфлях подгибаются, а живот скручивает.

– Конечно, они не знают, наверняка заключают новые сделки, – бормочет он.