Сила ненависти

Заткни…

– Оливия? – вкрадчивый мягкий голос напомнил о цели нашей поездки. – У тебя есть пожелания, предпочтения?

– Мне бы понравилось, если бы ты просто вернул мне мое кольцо, – уколола я.

Оно принадлежало бабушке и было велико мне в ту пору, когда Доминик со своей непонятно откуда взявшейся бандой ворвался в наш дом, чтобы стянуть что-нибудь ценное. Я понятия не имела, для чего ему грабить кого-то, ведь его семья владела чуть ли не половиной города. И я бы вручила ему тот треклятый золотой слиток даром, если бы он просто попросил. Я бы отдала ему все. Но он предпочел шариться по моей спальне, как пронырливый енот по мусорным бакам, а потом разбрасываться «я еще вернусь» угрозами в духе какого-нибудь Терминатора.

– У меня его нет, – глухо отозвался Доминик, его длинные пальцы сжались на руле.

Я разразилась невеселым смехом.

– Конечно, его нет, ты ведь наверняка продал его скупщику краденого вместе с тем дурацким куском золота.

– Послушай, принцесса, – он на мгновение прервался, сделав медленный глубокий выдох. – Мне очень жаль, что я взял то, что мне не принадлежало…

– Поздновато для раскаяния, – невозмутимо перебила я. – И я тебе не гребаная принцесса!

Глаза Доминика расширились в удивлении, а мои ладони подлетели ко рту, плотно закрывая его, как только я осознала, что только что вслух грязно выругалась. Этот мужчина, подобно демону, вытягивал из меня худшее.

– Господи, если ты слышал это, знай, что я сожалею и прошу не сжигать меня в адском пламени, – взмолилась я полушепотом.

Доминик вслух расхохотался.

– Не переживай, он не слышал твои сквернословия, точно так же, как и молитву.

– Правда?

– Ага. В основном, потому что его не существует.

– Знаешь что? – Мое терпение имело границы, и прямо сейчас Доминик пересек их на своей до смешного огромной машине. – Мне осточертело, что ты полжизни насмехаешься над моими принципами, возрастом, одеждой и чем бы там ни было еще. Катись к черту! – Я отстегнула ремень, вцепившись в дверную ручку, всем своим видом приказывая ему остановить машину и снова проклиная себя за ругательство. Но Доминик невозмутимо продолжил движение, явно не улавливая намека на мой скорый взрыв. – Останови!

– Как только мы прибудем в место назначения, – тот избегал смотреть на меня, чем еще больше раздражал. Пока мои внутренности извергали пламя, он был холоден, как горный хребет в Альпах, и ни единый мускул в его теле не указывал на возможное напряжение.

– Ненавижу тебя, – выплюнула, надеясь, что слова заденут его за живое.

– Осторожно, принцесса, – он нарочно выделил последнее слово. – Из ненависти рождаются самые сильные чувства.

Придурок.

Повисла звенящая тишина, и мой предательский живот выбрал именно этот момент, чтобы громогласно оповестить о том, что я морила его голодом со вчерашнего вечера. Что поделать, если хороший аппетит никак не вязался с грудой новостей, обрушившихся на меня за последние двадцать четыре часа. Насупившись, я обняла себя за талию и откинулась на сиденье, закрыв глаза.

Спустя примерно пять минут почувствовала, как пикап Доминика сбавляет ход. Открыла глаза как раз в момент, когда он остановился у маленькой закусочной в греческом стиле.

– Давай! – Доминик заглушил мотор, встретившись со мной глазами. – Усмирим твоих демонов хорошим вином и мусакой[12].

– Мне нельзя пить, – бросила я очевидный факт.

– Вся такая правильная.

Не дожидаясь моего ответа, он вылез из машины, разминая левую ногу и чертыхаясь себе под нос. А мне стало интересно, есть ли в мире что-то, что способно было усмирить и его демонов.

Глава 14 Ник

…Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?

(1 Кор. 1:20)

Сделать из Оливии союзника оказалось сложней, чем я ожидал, примерно на целую сессию у доктора Коллинз и пригоршню ксанакса в сутки. В последнюю нашу встречу она робко краснела, избегая моего взгляда, но при этом таращилась как одержимая, стоило сделать вид, будто не замечаю ее.

Нынешняя версия Оливии была смелой и острой на язык, готовой отстаивать свои идеалы, по крайней мере за пределами поля зрения ее отца. Она все так же дерьмово одевалась в скучные серые шмотки, за исключением того момента, когда ее застали врасплох в выходной день, в саду. Я был готов поставить на кон все свои сбережения, включая коллекцию футбольных трофеев и гипотетические призы, которые еще не выиграл, что это Гордон заставил дочь носить эти тряпки.

Я немного знал о взаимоотношениях внутри особняка Аттвудов, но даже слепой заметил бы отстраненность родителей и настороженность Оливии. Быть ребенком в привилегированном обществе, воспитанным по большей части посторонними людьми, – паршивый опыт.

– Ты почти не притронулась к еде, – подметил я, наблюдая, как она растаскивает кусочки по тарелке, собирая их в причудливый узор.