Сила ненависти

Все переводят взгляды в угол комнаты, где на ковре перед камином сидят Макс и девятилетняя Элис Андерс. Рыжеволосая девочка размахивает руками, изображая в воздухе, по-видимому, повороты руля автомобиля, а мой сын завороженно смотрит на нее, напрочь забыв о телефоне. Эти двое были лучшими друзьями практически с рождения, и вот еще один фактор, который вселяет в меня уверенность в том, что переезд пройдет не так уж и скверно.

– Видишь, – шепчет мне на ухо Райан, – мы будем счастливы в Бостоне.

– Я была бы счастлива с тобой где угодно, – это чистейшая правда, проверенная нами и временем.

Майкл

Сью тащит меня за собой так, что я едва успеваю передвигать ногами, уже почти стемнело, и все разбрелись по комнатам. Мы решили остаться на ночь в доме Каллаханов, но спать, похоже, не входит в планы, потому что мы делаем то, чего не делали целую тысячу лет, и я надеялся, никогда больше не станем.

– Милая, ты ведь знаешь, что могла бы просто их попросить? – на всякий случай уточняю, на что получаю прищуренный взгляд серых глаз и порцию неприкрытого яда.

– Ты сдрейфил? Конечно, я знаю, но что в этом веселого? – Она не сбавляет ход до самого общественного центра, а потом резко останавливается, складывая руки на груди, и выжидательно смотрит. – Давай лезь!

Наверно, мне это послышалось среди пения сверчков и отдаленного шума катера, рассекающего воды Массачусетского залива.

– Я?

– Ну не я же, – нетерпеливо ворчит она, подталкивая меня к зданию.

– Святая Матерь Божья, я женился на преступнице, и она вот-вот утянет меня на дно, – ною, осматривая кирпичную стену, покрытую листьями и завязями цветов. Тех самых, которые так срочно понадобились моей чудаковатой жене, что мы не смогли подождать до утра, устраивая акт похищения драгоценных образцов, которые она могла бы получить даром. Начинаю карабкаться по стене и понимаю кое-что. – Эм, милая, это не тот же самый плющ, который ты привезла из Ирландии в прошлом году и высаживала у нас дома?

Сью заламывает руки, и если бы я не знал ее лучше, то предположил бы, что она смутилась.

– Ладно, умник, ты меня поймал. Уж не знаю почему, только у меня эта зараза совсем не растет, а здесь просто настоящий рассадник, да еще и цветет, как черт знает что. Мы просто обязаны выяснить причину.

Она выглядит такой побежденной и раздосадованной, что я не думаю ни секунды, залезая выше и срывая охапку листьев и цветов. Наверно, при свете дня в центре зеленой стены окажется здоровенная дыра, но мне плевать. То, что моя девочка хочет, она получает, даже если это мои яйца на золотом блюде.

Спрыгиваю вниз, вручая Сью свой букет. Забавно, она владеет целой сетью цветочных салонов, но всякий раз зарывается носом в любую траву, что я для нее срываю, это происходит и сейчас.

– Ты самый лучший партнер в преступлениях, – говорит она, не отрывая взгляда от шаровидных бутонов. – Я тебя люблю.

– Спасибо, что не даешь заржаветь, – целую ее в кончик носа, морщась от запаха плюща в ее руках. – Я тоже тебя люблю.

Сьюзан

– Как думаешь, эти двое доставят проблем? – спрашивает Майкл, пока мы крадемся по темному дому обратно в нашу гостевую спальню. По пути мы проверили Элис и обнаружили, что ее постель пуста – она уснула в построенном всеми детьми форте в гостиной вместе с Максом, объевшись мороженого и почти впав в сахарную кому.

Наша дочь, как и ее мать, растет среди мальчишек, окружающих ее братской заботой и приключениями, которые обычно заканчиваются большим количеством телесных повреждений, чем я хотела бы видеть на девятилетней девочке. На прошлой неделе близнецы на спор подбили ее влезть на самое высокое дерево на участке, а потом с криками неслись просить помощи, когда поняли, что слезть намного сложней, чем взобраться наверх. Редки те минуты, когда она делает что-то другое, обычно это занятия в танцевальной школе Лив, где Элис увлеченно парит по воздуху под руководством своей названой тети, забыв о шалостях.

– Время покажет. Может быть, собранность Макса сыграет нам на руку и она научится хоть немного сидеть на месте.

На самом деле это последнее, во что я верю, ведь она взяла самые неудержимые стороны своих родителей и приумножила их стократно. В гоночной школе Майка ее прозвали «скорость света», потому что не было ни одного заезда, который Элис бы проиграла.

– Скорее она научит его быть сорванцом, – смеется Майк, чем подтверждает мои опасения. – Ты как? – наконец спрашивает он, разворачивая меня к себе, изучая мое лицо, как делает это каждый вечер.

– Я в порядке.

Эта фраза поначалу казалась защитной, призывающей окружающих оставить меня в покое. Теперь это наша рутина и гарантия спокойствия, потому что, когда я не в порядке, мой муж и все мои близкие рядом. Достаточно протянуть руку, чтобы снова ухватиться за контроль.