Сияющие руины

Он снял со стен факелы и разбросал их по столам, скамейкам, по полу, усыпанному телами и залитому кровью, открыл большие двойные двери и ушел.

Юноши с широко раскрытыми глазами смотрели, как он уходит.

– Что случилось потом? – выдохнул Люк.

19. Редвальд

– Я жесткой рукой правил предавшим меня королевством. Я не помню, как долго, но дольше, чем длится человеческая жизнь. Используя Дар, я исцелял и убивал, совершал подвиги, которые люди называли чудесами: грязная вода очищалась, зерна прорастали, штормы стихали и лодки возвращались в гавани. Я назвал вам эпитеты, которые присваивали мне люди: Cealdcyning, Gastcyning, Cwiccyning – ледяной король, грозный король, живой король. А потом, когда с севера пришли завоеватели, я снял с головы корону, положил ее на трон своего отца и ушел. Это королевство не спасло от смерти меня. Пусть оно спасет от гибели себя, если сможет. Оно, конечно же, не смогло. По всему побережью маленькие королевства горели и падали к ногам победителей. Но меня это больше не заботило. К тому времени я обнаружил, что существует много интересных мест.

– Но ведь гибли невинные люди, – покачал головой Люк. – С такой силой Дара вы могли их спасти.

– Невинные люди всегда умирают, Люк. А виновные, как правило, остаются жить.

Юноша думал, что он разговаривает с героем, но он ошибался.

– Я годами бродил по этому миру и другим мирам, и наконец мой гнев иссяк. По большей части я проводил время в одиночестве, но иногда я показывал себя мужчинам, и они открывали мне свои двери, а встретившие меня женщины дарили мне тепло своих постелей, кто-то на короткое время разделял со мной мой путь – я позволял себе быть счастливым. Я творил чудеса и поражал умы людей и таким образом получил свой последний титул – Wundorcyning, король-чудотворец. И куда бы я ни шел, повсюду люди нуждались во мне – найти украденного ребенка, скудный урожай снова сделать обильным, вернуть потерянные сокровища, изгнать демонов, вылечить бесплодную женщину или обезумевшего мужчину. И как бы ни была велика моя сила, я осознал, что всех моих жизней не хватит, чтобы я смог удовлетворить непрерывно растущие потребности людей.

Редвальд вывел Сильюна и Люка из разрушенного королевства, и они снова оказались на берегу моря. Больше всего на свете Редвальд любил пространства на пороге миров, как здесь, где кончалась земля и начиналось море, и для перехода из одного в другое нужна была только лодка. Или, что еще лучше, только твое обнаженное тело.

Редвальд остановился на границе, где галька заканчивалась и начинался песок.

– Я решил уйти во второй раз, и на этот раз навсегда. Я начал с берега земли, принадлежавшей моему отцу Титиле, я шел и шел, пока не вернулся туда, откуда начал.

Он показал вдаль пляжа, где появилась его фигура. Тот Редвальд медленно шел по песку у самой кромки воды и тянул за собой толстую огненную нить Дара. Кисти рук совершали в воздухе движения, объединяя его силу и его намерения в долгосрочный проект.

– Ты так же восстанавливал границу Фар-Карра, – выдохнул Люк, повернувшись к Сильюну. – Невероятно!

– Я всегда считал это невероятным, – ответил Сильюн. В его интонации смешались усмешка и восторженный трепет.

Тот Редвальд, поравнявшись с ними, остановился. Огненный канат, который он держал в руке, шипел, разбрызгивая сверкающие капли Дара. Свободной рукой он потянулся и вытащил из темноты другой конец. Потом осторожно соединил их вместе.

Редвальд вспомнил, что́ он чувствовал в тот момент – секундное колебание перед тем, как навсегда изъять у людей память о себе. И облегчение и освобождение, как только он это сделал.

Некоторые события и люди стоили того, чтобы их забыть.

Люк ахнул, когда золотой канат вспыхнул, освещая берег в обоих направлениях, и медленно потух. Осталось лишь призрачное мерцание, опоясывающее море. Но вскоре и оно исчезло.

Редвальд протянул руку, и у кромки воды появилась очерченная светом дверь. Он открыл ее, нежно-золотистое сияние омыло его утомленное тело, и что-то звучало – наблюдавшим издали это казалось похожим на щебет птиц. Измученный, несчастный и полный радости, тот Редвальд из пространства воспоминаний вышел из мира.

Дверь закрылась, и теперь на пляже стояли только они трое.

– Вы ушли, – сказал Сильюн, – и мир забыл о вас. Хотя остались предметы, как напоминание. Кресло канцлера, бывшее прежде королевским троном. Резьба на нем повествует о вас, не так ли?

– Да, она была сделана во время моих странствий, когда слухи о моих деяниях дошли до новых правителей Британии. Когда в стране не осталось ни одного Searugléaw, никого, наделенного Даром, я, должно быть, выглядел фантастической диковиной.

– Подождите, – встрепенулся Люк. – Не осталось ни одного Одаренного? Вы весь Дар забрали себе?