Сигнал

Собственные противоречия терзали Джемму даже больше, чем физическая и душевная травма, которую ей пришлось пережить. Например, это ощущение, что вся семья Спенсеров заботится о ней. Она ненавидела быть в центре внимания. Она терпеть не могла кого-то обременять и требовать столько заботы. Она с трудом выносила даже взгляд мистера Спенсера, хоть он и выражал только внимание и доброжелательность. Все знали. Они ее осуждали. Возможно, они представляли, как рука Дерека Кокса оттягивает резинку ее трусиков и проникает в ее вагину, а Джемма не произносит ни слова. А ведь она могла бы одним криком привлечь внимание зрителей с нескольких ближайших рядов. Все, должно быть, считали, что она сама напрашивалась, что она сама этого хотела, раз не сопротивлялась. Что это ей нравилось, эти толстые пальцы в ее промежности.

Только не Оливия. Оливия так не считает. Она все понимает.

Она нашла слова для этого ужасного состояния, в котором находилась Джемма: «ужас», «ступор», «шок», «изнасилование». Том Спенсер был интеллектуалом, рафинированным типом, так что он должен был понимать, что с ней творилось, когда Дерек раскрыл ее ширинку, чтобы залезть к ней в трусы. Да, он придерживался той же позиции, что его жена, Джемме не стоило бояться.

И все же ее очень беспокоило, что она до такой степени у всех на виду. Все это подчеркнутое внимание, осторожное обращение постоянно напоминали о ее статусе жертвы, и она уже жалела, что рассказала обо всем Оливии. Надо было молчать, скрыть случившееся ото всех.

В то же время она признавала, что какая-то ее часть нуждалась во всем этом. Сначала Джемма поступила как всегда, если что-то случалось: она отложила чувства в сторону и старалась больше не думать о произошедшем. Вспомнить — означало прожить заново со всей полнотой. Бороться с чувствами? Зачем? Это не соревнования по боксу. С драмами не борются, их проживают, становясь сильнее или наращивая новую крепкую кожу, но никто не получает за это медали. Казалось невозможным встретиться лицом к лицу с болезненным переживанием, пусть иногда ей и хотелось избавиться от него одним рывком.

Оливия заставила ее высказать все свои чувства. И не раз! С настойчивостью и огромным состраданием она выслушала ее, а затем, после визита в отделение полиции, она спрашивала, почему Джемма отказывается подавать жалобу. Оливия не настаивала, у нее хватило понимания почувствовать, что Джемма на это неспособна. Она хотела прежде всего защитить свою мать. Оливия не стала читать ей нотаций, она кивнула и позвонила мужу. Сначала открытость и доброжелательность Спенсеров, их готовность принять ее тревожили и стесняли Джемму, потом она успокоилась. Оливия обняла ее и пообещала свою помощь. И хотя сначала Джемме хотелось выпрыгнуть в окно и убежать со всех ног, их поведение обязывало ее не преуменьшать случившегося факта. Надо было принять правду и честно встретить все слезы, все отвращение, которое ей предстоить ощутить. Отрицать свои переживания означало оставить еще более глубокие шрамы, и лучше было принять их, пусть это и не изменит произошедшего.

Джемма едва могла вынести все это внимание и заботу, и какая-то ее часть еле сдерживалась, чтобы не забиться в шкаф подальше от людских глаз. Оливия почувствовала это и поняла, что надо срочно действовать. Поскольку Джемма категорически отказалась выпить снотворного и сразу пойти на второй этаж спать, Оливия сделала выбор в пользу противоположного варианта: если она не отвлечь ее от боли с помощью таблеток, она постарается занять ее насколько возможно.

Времени до прихода гостей оставалось мало, и все приходилось готовить в спешке. Одна задача за другой, шаг за шагом, без остановки. Каждая минута требовала собранности и сосредоточенности на конкретных задачах. Высокий худой старик принес мангал и решетку для гриля, и скоро начали подтягиваться первые гости. Джемма успевала всюду. Она встречала гостей, готовила коктейли и пиво, убирала посуду и даже время от времени давала отдохнуть Оливии, забирая Зоуи к себе на руки.

— Если захочешь отдохнуть, — сказала Оливия, перехватив ее в коридоре, — ты всегда можешь подняться наверх, хорошо?

— Не переживайте за меня, я чувствую себя полезной, все в порядке.

Но мать семейства явно волновалась за девушку. Она с нежностью провела рукой по ее волосам.

Джемме нравились все эти хлопоты, постоянное движение отвлекало ее от мыслей и слез. Она ляжет спать изможденная, и у нее не будет сил думать, а завтра наступит новый день, и она еще успеет столкнуться со своими тревогами. Мысль о том, чтобы проснуться в большом доме Спенсеров, ей нравилась. Это было лучше, чем тишина собственного дома. И Кори останется на ночь здесь, вместе с Чадом и Оуэном, она уже предупредила маму.