Сигнал

Джемма встретила мальчиков пару раз за вечер, но в суете не обратила внимания на их поникшие лица, пока не наткнулась на них снова в углу сада, где они сидели вдали от всех, за садовым сараем. Солнце уже почти село, и свет шел только из дома и от дюжины железных фонарей, которые распространяли сильный запах средства от комаров. Мальчики сидели под одним из фонарей, и по их лицам пробегали тени. Смауг вытянулся у их ног.

— Что-то не так?

Кори отрицательно покачал головой, но Джемма увидела, что Чад сомневается, заговорить или нет.

— Вы же знаете, я могу вам помочь, — сказала она.

— Все в порядке, — ответил Оуэн, — просто немного скучно.

Уже не в первый раз у нее закрадывалось сомнение, что банда мальчишек что-то от нее скрывает, но она сознавала, что не сможет ничего с этим поделать. Она не узнает их тайн, если мальчики не захотят сами ей все рассказать.

Вдруг Смауг поднял голову, а потом поднялся на ноги, чем-то заинтересованный.

— Ты уже съел гору сосисок, — проворчал Чад ласково, гладя собаку, чтобы она легла обратно. — Ты уже у всех успел поклянчить, Пес в Сапогах, тоже мне!

Но ни Оуэн, ни Кори не реагировали на шутку, даже не улыбнулись. Джемме не нравилось видеть их такими грустными или растерянными. Она слишком хорошо помнила собственные подростковые невзгоды. Может быть, они поссорились?

Смауг принюхивался к дыму, а потом побежал вдоль кустов, которые росли на границе сада и леса. Он остановился и завертелся на месте.

— Хотите чего-нибудь выпить? — предложила Джемма.

Ноль эффекта.

— Ну ладно. Если захотите поговорить, вы знаете, где меня найти, ок?

Они кивнули едва заметно, и Джемма собиралась уже уйти, когда Чад спросил:

— Ты в итоге встречаешься с тем козлом?

Джемма застыла на месте.

— Что?

— Ну, знаешь, тот чувак, которого ты сначала не хотела видеть… Я видел его вчера в кино. Он теперь твой парень?

Джемма похолодела. Сердце ухнуло, и кровь зашумела в ушах.

— А что именно ты видел? — спросила она бесцветным голосом.

— Ну, это был он, разве нет? Когда свет зажегся, я его заметил. Он выходил с нашего ряда, но я узнал его даже со спины.

Чад не видел… Изнасилования. Ты должна это произнести. Нет, он ничего не заметил.

— Это не мой парень, — отрезала она с резкостью, которой сама не ожидала, и быстро зашагала к дому.

Она вошла в кухню, схватила первую попавшуюся бутылку джина, щедро плеснула себе в стакан, добавила апельсиновый сок и выпила одним глотком. Она поставила стакан, поморщившись, и сразу же пожалела о своем порыве. По горлу в живот потекла огненная жидкость, и Джемма почувствовала жар. Она никогда не пила алкоголь. Она опасалась, что ей может стать плохо, или, что еще хуже, она опьянеет перед всеми и опозорит этим Спенсеров. Она бросилась в туалет, сунула два пальца в рот и опустошила желудок, заливаясь слезами. В эту минуту она сама себя стыдилась.

Когда она вышла на воздух через полчаса, она увидела, что к углям подбросили новых веток и дров. Большинство гостей собрались здесь и грелись вокруг огромного костра, который быстро разгорался, и его пламя, казалось, доставало до звезд. Круг гостей, освещенных огнем, был похож на секту, подумала Джемма. Они говорили вполголоса, как будто служили скорбную панихиду, или смотрели на костер, погруженные в задумчивое, полумистическое созерцание.

Душераздирающий вой донесся из леса, вопль звериной боли и отчаяния. Почти человеческий вопль.

Затем кусты задвигались, и из зарослей появились очертания собаки. Пес бежал, чуть не задыхаясь, виляя между редкими группами людей, которые не стояли у костра.

Джемма едва успела узнать Смауга, когда толпа расступилась перед ним. Она за несколько секунд поняла, что сейчас произойдет. Она протянула руку, будто могла на таком расстоянии что-то изменить. Она открыла рот, чтобы предупредить людей криком, но не издала ни звука. Было уже слишком поздно. Потом она признавала, что никто бы не успел помешать тому, что случилось. Все произошло очень быстро. И Смауг мчался с такой решительностью, что остановить его было невозможно.

Она увидела, как пес ринулся в огонь.

Не мимо костра, а в самый его центр. Он намеренно вбежал на самые раскаленные угли.

Пес ворвался в огонь, взметнув сноп искр, и застонал. Длинные леденящие кровь стоны едва не разрывали барабанные перепонки. Никто никогда не смог забыть эти вопли боли… и безумия. Крики были почти так же чудовищны, как зрелище собаки, на которой мгновенно вспыхнула шерсть, и кожа покрылась волдырями и загорелась, заключая собаку в круг пламени и делая невозможной любую попытку вызволить ее из огня. Собачий вой будто взывал о помощи, погруженный в безумие. Кожа стала лопаться, и крик вскоре прекратился.

В воцарившейся тишине все почувствовали худшее.

Запах жареной плоти. Почти неотличимый от запаха мяса, которым они только что угощались. Почти аппетитный.



29

Спенсеры были совершенно разбиты.