Сигнал

В ее профессии всем была знакома эта организация, под чьим контролем находились радиостанции на всей территории штатов. Она могла прикрыть какую угодно программу или даже станцию, все от нее зависели, и комиссия следила, чтобы везде соблюдались законы, действующие на той или иной территории.

— Могу я узнать о вашей должности на радио? — спросил он с притворно любезным видом.

— Я… только недавно устроилась. Я ведущая.

Мортенсен окинул ее изучающим взглядом. Очевидно, этот тип за последние годы ни разу не смотрел по утрам федеральное телевидение, или у него напрочь отсутствовала память на лица. Он явно ее не узнал.

— Может, вы хотите поговорить с директором станции? — спросила она, оправившись от удивления.

— Да, но раз уж я вас встретил, я хотел бы задать вам пару вопросов. Мы расследуем ряд аномалий и проблем на линии. Поэтому, возможно, вы замечали этим летом…

— Да, — немедленно перебила его Оливия, — у нас в самом деле было одно происшествие. На прошлой неделе. Скажу сразу, что не разбираюсь в технике, но это совершенно точно было ненормально, могу вас заверить.

Мужчина явно заинтересовался и, достав вместо визитницы блокнот, приготовился записывать.

— Какого рода происшествие?

— Голоса. Очень странные. И вопли… Немного напоминало тяжелый рок, вроде песен, которые слушают подростки.

— Сатанистские? — Мортенсен и бровью не повел.

— Ну… не знаю. Возможно, это саундтрек из какого-нибудь фильма, не могу сказать…

— А говоривший был один или их было несколько?

— Кажется, сначала один, очень недолго, до всех этих криков.

— Он хотел что-то сообщить?

— Ну, он говорил неразборчиво, так что…

Сотрудник комиссии сжал губы и кивнул:

— А дальше?

— Дальше… всё.

Серые зрачки уставились прямо на Оливию. Он разглядывал ее так пристально, что Оливии вдруг стало неуютно. Ей не понравилась эта перемена в его поведении — как будто до этого момента он разыгрывал перед ней комедию, и вдруг под маской федерального служащего показалось лицо следователя.

— Больше никаких неполадок или вторжений на вашей частоте?

— Нет, насколько мне известно. Вам стоит поговорить с моим начальником, Патриком Деммелем, он сейчас там.

Мортенсен кивнул в знак того, что об этом он уже подумал, но его вопросы не закончились:

— А как насчет вашей телефонном связи?

— Моего личного телефона, вы имеете в виду? Нет, никаких неполадок… А вы думаете, это… что это было адресовано мне? — встревожилась Оливия.

— Вовсе нет, но мы пытаемся определить границы проблемы и должны убедиться, что речь идет только о радиовещании.

— Вы думаете, это было специально? Какой-то злоумышленник ворвался в эфир?

— Мы в процессе расследования, пока я ничего больше не могу вам сказать. Спасибо, миссис…

Оливия на секунду засомневалась, стоит ли называть свою фамилию. Этот тип действовал ей на нервы.

— Спенсер-Бардок, — сказала она наконец.

Не оставив ей даже визитку, как это обычно делали федеральные агенты в фильмах, Мортенсен попрощался и направился ко входу в студию. Оливия сама не знала, почему, но встреча оставила у нее неприятное ощущение. Как будто ее использовали в непонятных целях — это просто смешно, если подумать, ведь они просто обменялись парой слов на тротуаре. Она решила, что этот Филип Мортенсен ей не нравится, и снова зашагала по направлению к дому.

Никакого желания ходить по магазинам у нее уже не было.

На переходе она посмотрела по сторонам и заметила припаркованный напротив белый фургон, из которого, очевидно, и вышел Мортенсен.

На пассажирском сиденье сидел мужчина в сером комбинезоне и в кепке, низко надвинутой на глаза. Хотя козырек и закрывал его лицо, Оливия поняла, что за ней наблюдали.

Это ей совсем не понравилось.

За кого эти люди себя принимают? За миссионеров-инквизиторов Святейшей Федеральной Власти?

Нет, решительно, она ни о чем не жалела. Правильно, что она бросила этот порочный мир большого города. Гостеприимная сонливость Мэхинган Фолз сумеет ее убаюкать, так что она забудет обо всем уже через пару часов.

Ей хотелось лишь одного: вернуться наконец в свое убежище. В свою крепость. К семье.

19

Сначала Том думал, что ему достался рог изобилия, но теперь он начинал задаваться вопросом, не открыл ли он вместо этого ящик Пандоры. Каждый час, проведенный за исследованиями, требовал дополнительных двух и неизбежно наполнял его сомнениями и порождал бурю новых вопросов.

Найденные на чердаке коробки вызвали в нем головокружение человека, которому кажется, что он обнаружил клад. Наверное, похожие чувства могли бы охватить археолога, который нащупал глиняный кусок, думал Том. Он старается не торопиться сверх меры, откапывая находку, чтобы все не испортить, но вместе с тем ему не терпится скорее увидеть ее целиком и узнать, удалось ли ему сделать исключительное открытие или его постигло горькое разочарование.