Сигнал

Да еще эти голоса… На фоне общего кошмара это, пожалуй, задело ее больше всего. Она долго говорила об этом с Пэтом. Голоса были странно похожи на те, что они слышали во время атаки на станцию в августе во время пробного эфира. Кто играл с ними в эти извращенные игры? Совпадение ли это? Кто-то решил их разыграть в тот самый момент, когда Анита решила застрелиться в прямом эфире? Марк Доденберг, звукооператор, сильно сомневался. Голоса звучали прямо из дома Аниты Розенберг. И никаких помех также не наблюдалось. Это беспокоило Оливию больше всего. Она все время думала о том человеке рядом с ее слушательницей. Ведь и сама Анита, пусть невразумительно, говорила о «вечернем госте». Полиция настаивала на версии о самоубийстве, как сообщил Оливии Пэт. Но ее не удовлетворяло это объяснение.

После некоторых сомнений она набрала номер полиции Мэхинган Фолз и попросила к телефону кого угодно, кроме шефа Уордена (воспоминания о прошлой встрече были слишком свежи). Ответила женщина, и после краткого обмена репликами она предложила приехать к Оливии.

Машина остановилась напротив Фермы меньше чем через пятнадцать минут, и Оливия увидела миловидную женщину лет тридцати. Она узнала сотрудницу, которая несколькими неделями раньше приходила в студию поговорить с директором станции.

– Сержант Фостер, – представилась она по всей форме.

Оливия предложила ей войти и после дежурного обмена любезностями прямо спросила:

– Вы уверены, что это самоубийство?

Эшли Фостер пристально посмотрела на неё.

– Вам вчера так сказали?

– Говорят, что дом был заперт изнутри и оружие нашли в руке Аниты Розенберг, так что все указывает на самоубийство. И соседи, которые прибежали на выстрел, сходятся на том, что до приезда полиции никто не выходил.

– Вы хорошо осведомлены. Да, первичная картина указывает на эту версию. Таково, по крайней мере, мнение моих коллег.

По тону собеседницы Оливия поняла, что та не вполне солидарна с этим мнением.

– А что вы думаете?

– Расследование только началось, мы изучаем все версии, но, как вы понимаете, пока я не могу сказать больше.

– Вы прослушали запись?

– Да.

– А голос? Вы смогли его идентифицировать? Такой угрожающий, который вмешался прямо перед… перед тем, как…

– Мы в процессе, миссис Спенсер.

– Но согласитесь, это тревожно. Он был не один, и кто бы ни был этот тип, он явно был настроен не слишком дружелюбно. Чем больше я думаю об этом, тем меньше происшествие кажется мне похожим на суицид…

Эшли Фостер открыла было рот, чтобы ответить, но прикусила губу. Оливия не заметила этого, погрузившись в воспоминания.

– А потом еще крики, – продолжала мать семейства, – люди, которые так жутко выли… Помните, ведь это не первый раз?

– В самом деле, мы с лейтенантом Коббом уже слышали о подобном.

Блеск в ее глазах привлек внимание Оливии, и она впервые подумала, что сержант чего-то недоговаривает.

– Вы уже расследовали эти звонки? Вы нашли того, кто устраивает эти нездоровые шутки?

– Мы работаем над этим. Кроме того, разве сотрудники Комиссии по связи не заходили к вам расспросить о том происшествии?

– Нет. Предполагаю, они могут вернуться после вчерашней трагедии.

Сержант Фостер скрестила руки на груди и набрала полные легкие воздуха. Она пребывала в сомнении.

– Миссис Спенсер, я должна вас предупредить. Те люди были не из Федеральной комиссии по связи.

– Что, простите?

– Я провела собственное расследование и установила, что Комиссии не посылала никого из своих агентов в Мэхинган Фолз.

– Но… С кем тогда я говорила?

Оливия прекрасно помнила того худощавого типа и неприятное чувство, которое осталось у нее после встречи.

– Мы пока не знаем. В любом случае, если вы снова его увидите, пожалуйста, сразу свяжитесь со мной. Мой мобильный есть на обороте.

Эшли протянула визитную карточку.

– Но… Не понимаю, зачем кому-то выдавать себя за агента Федеральной комиссии? Они ничего от меня не получили – ни денег, ни материалов…

– Честно говоря, я сама не понимаю. Но мне не нравится, что они оказались в городе именно сейчас, когда случились все эти истории со звонками. Мы с лейтенантом Коббом хотели бы с ними побеседовать, если вы меня понимаете. Что касается вас, не бойтесь, вам не в чем себя упрекнуть. Вы вели себя безупречно. Такие вещи невозможно предвидеть.

Оливия кивнула с отсутствующим выражением. Она все думала об этом лжеагенте Комиссии по связи. Они наткнулись на какую-то мошенническую схему, в которой не было решительно ничего интересного, даже наоборот.

– Думаете, у моей семьи могут быть проблемы из-за этих мошенников? – резко спросила она.

– Нет, все это не имеет к вам никакого отношения. И если вас это успокоит, неделю назад я прочесала весь регион вдоль и поперек. Их и след простыл.

Сержант Фостер заверила Оливию, что полиция делает все возможное, чтобы прояснить загадочные события, но у Оливии осталось впечатление, что она воспроизводит наизусть заученные фразы, сама не веря своим словам.