Шулер

— Дигойз тебе не объяснял, как алкоголь влияет на твой свет? — сказала она, наверное, в трёхсотый раз. — Чудо, что Шулеры не нашли нас по вспышкам, которые ты посылаешь. С учётом этого и…

Лекция продолжалась, но я дальше не слушала.

Боль скользнула по мне, как только она упомянула его имя. Когда я на мгновение позволила себе отправиться туда, поискать его, мигрень обострилась, заставив меня остановиться и тяжело навалиться на трость, которой я помогала своему колену. Я подождала, когда боль пройдёт, дыша мусором и благовониями от близлежащего прилавка.

Чандрэ поначалу не заменила перемену во мне.

Она остановилась одновременно со мной, все ещё жалуясь мне на меня же саму и осматривая деревянные здания. Очередная корова, эта шоколадно-коричневая, прошла мимо, жуя длинными челюстями в разные стороны. Она жалобно замычала, обмахиваясь хвостом.

— Добро пожаловать в Сиртаун штата Химачал-Прадеш, Мост, — сказала Чандрэ, закончив перечисление моих прегрешений и невежественных человеческих манер. — …Канализацию Гималаев.

Затем, увидев, как я навалилась на трость, прерывисто дыша, она оторвала мои пальцы от моей шеи.

— Прекрати. Люди смотрят!

Я рассмеялась. Я видела в дверном проёме мужчину в потной фетровой шляпе, смотревшего на меня и державшего соломенную метлу, кажется, самодельную. Его торс был закутан в красочную шерстяную шаль. Он печально качал головой, глядя на меня и цокая языком.

— Они думают, что я под кайфом, — сказала я. — Я плохая буддистка. Развратная белая женщина. Кому какое дело?

Губы Чандрэ поджались.

— Я сожалею по поводу твоей семьи, Мост. Но ты не можешь и дальше зацикливаться на их потере или на потере своего супруга. Ты должна сосредоточиться на текущей задаче.

— А что именно это за задача? — переспросила я. — Избегание стригущего лишая?

Я посмотрела на улицу внизу, где монах в темно-красных одеждах вёл по потрескавшемуся асфальту стайку азиатских детей в черно-белой униформе. Числа вращались над бритой головой монаха как перепутанный обратный отсчёт, вплывая в свет детей и выплывая из него.

«6, 6, 120, 123, 2, 8, 88, 99, 40, 4, 2, 4, 6, 29, 29, 32, 4, 2…»

Я заставила себя говорить, хотя и не отвернулась от монаха.

— Далеко ещё?

— Ты мне скажи, — ответила Чандрэ. — Хоть раз используй свой свет для чего-то полезного.

Я нахмурилась, взглянув на неё.

— Мой свет? Город — это конструкция?

Чандрэ закатила глаза.

— Ни один Шулер сюда не явится, Мост. По договорённости они держатся подальше. Мы здесь в безопасности. Я тебе это говорила.

Я смерила её скептическим взглядом, но промолчала.

Услышав поблизости разговор на повышенных тонах, я повернулась и увидела группу мужчин в мусульманских одеяниях — они оживлённо разговаривали с индийцем на велосипеде, который качал головой и делал широкие отрицающие жесты руками. Мне понадобилась секунда, чтобы осознать — он был видящим и принадлежал кому-то. Металлический ошейник на его шее был таким грязным, что я почти не заметила его под чумазой рубашкой. На моих глазах к ним подошёл мужчина в полицейской униформе, махая чем-то вроде самодельной дубинки. Видящий отпрянул, поднимая руки. Видя, как он спешно крутит педали велосипеда и уезжает, я нахмурилась.

— Ну? — сказала Чандрэ. — Ты нас поведёшь или нет?

Я ошарашенно уставилась на неё, затем осознала, что она имела в виду, и расхохоталась.

Похромав прочь от её взгляда, я с помощью трости направилась вверх по холму.

Количество магазинов сокращалось по мере того, как мы поднимались выше, а жилые здания из глинобитного кирпича и дома налезали друг на друга, красочные и странно походившие на пещеры на фоне холмов. Молитвенные флажки трепались на ветру возле храмов богов с головными уборами, похожими на нимбы. Я видела ещё больше своих фотографий, даже граффити с изображением моего профиля и словами, написанными художественными, наклонными символами языка видящих, прекси.

Тропинки вплетались в лес и выходили обратно в город по ту сторону дороги, когда мы поднялись выше к подножью Гималаев. Улица из потрескавшегося асфальта превратилась в утоптанную землю, а деревья нависали ближе к зданиям.

Атмосфера города также начала меняться.

Религиозные граффити видящих начинали доминировать, наряду с увеличившимся количеством пластиковых бутылок, использованных презервативов и осколков стекла. Я видела группы девушек с азиатской внешностью, одетых в порванные шёлковые платья, сидевших на деревянных ступеньках и пивших пиво вместе с мужчинами, у которых были сальные волосы и джинсы, стоявшие колом от грязи. Большинство мужчин носило клетчатые рубашки с длинными рукавами и платки на головах. Лишь через несколько минут я заметила металлические ошейники. Они смеялись, передавая меж собой бутылки, а время от времени индиец или тибетец грузно поднимался по деревянным ступеням и уводил одну из женщин внутрь, а иногда и одного из мужчин.

Когда мы проходили, те, что остались на лестницах, заметили меня и Чандрэ, провожая нас пристальными взглядами.