Шрамы, которые мы носим (ЛП)

Старший брат продолжал разделять с ним трапезу раз в три дня, и удивительно, но Сандора больше не злило его присутствие, как и его расспросы. Что-то надломилось в нем в тот день, когда он сделал свое признание, и теперь они вдвоем пытались собрать осколки воедино. Слова по-прежнему давались с трудом, а что-то он так и не смог выговорить, но почему-то тяготившее его бремя после этих бесед становилось легче.

Копая могилу, Сандор довольно хекнул себе под нос, вспоминая пугливого брата Гиллама, у которого теперь было на одно ухо меньше. Несколькими днями ранее Пес легко дал разрешение выхолостить Неведомого, заранее зная о последствиях; впрочем, он держал веселье при себе, слыша вопли, доносившиеся из конюшен.

«Ну а после они попробуют подобраться с ножницами ко мне, - думал Клиган – если бы я или он были такими слизняками, чтобы это позволить».

Скоро он забылся в привычном ритме монотонного труда. И в памяти его засквозили события прошлой жизни, как бывало в такие минуты. Они всегда причиняли боль, и он думал о том, как бы все обернулось, если бы…

Но на краю этого опасного и неверного пути Сандор всегда останавливался, и в ушах его звучал голос Старшего брата:

«Ты можешь изменить только свое будущее, но не прошлое. Теперь тебе решать, каким человеком ты хочешь быть».

Этого Сандор пока не знал. Он только-только начинал понимать, что за человек он был. Все изменилось – окончательно и бесповоротно. Он больше не был собакой Ланнистеров, или телохранителем Джоффри, или королевским гвардейцем. Он не был, да и не хотел больше быть Псом. «Бешеный Пес Солеварен» - этот титул Сандор Клиган хотел носить в последнюю очередь. Свежая, причиняющая боль мысль о том, какие преступления теперь на его совести, заставляла его глухо рычать. Ему довольно было собственных грехов, чтобы добавлять к ним еще и чужие.

Сандор поднял глаза при звуках шаркающей походки брата Нарберта, который шел по тропинке к кладбищу. Он возглавлял группу из четырех человек: септон, двое мужчин и мальчишка-подросток. Впрочем, нет, один из них не был мужчиной: еще один быстрый взгляд позволил убедиться, что это была женщина. Ростом почти с него самого, но в броне и при оружии как мужчина. Желтая дворняга трусила у ее ног, весело виляя хвостом.

Во рту у Клигана вдруг пересохло, сердце бухало в груди. Опустив глаза, он проклинал богов за то, что в его руках сейчас лопата, а не меч. Меньше всего он хотел проливать кровь здесь, но если все-таки придется – он это сделает. Внутри него эхом из прошлой жизни зазвучали его же собственные слова – совет, который он дал когда-то маленькой волчице:

«Смотри себе под ноги, разговаривай учтиво, и большинство рыцарей тебя даже не заметит».

Пока они шли мимо, он вновь набрал полную лопату земли, и отбросил через плечо.

- Прошу тебя, поосторожнее – обратился к нему брат Нарберт, в то время как Сандор наклонил голову так низко, что, подбородок почти упирался в грудь – ты едва не не угодил септону Мерибальду в рот.

Псина свернула с тропинки и подошла к могильщику, вывалив язык и шумно дыша, и принялась обнюхивать его. Тот опустил лопату и стал почесывать старую собаку за ухом. Его руку благодарно облизали, а потом пес побежал дальше. После того как они ушли и опасность миновала, Клиган выпрямился и осторожно наблюдал, как они идут к небольшой группке строений, находившихся в стороне от септрия, огороженного невысокой стеной.

За вечерней трапезой ему пришлось снова прятать свое лицо – хвала длинному капюшону робы и шерстяному шарфу, скрывавшему все, кроме глаз. Он убрал со столов так быстро, как смог, и просидел остаток вечера в своей темной келье в ожидании возможной атаки.

Его разбудил утренний звон колокола, и мужчина спросонья чуть не опрокинулся со стула, на котором задремал. Выпрямившись, он старательно растер затекшую за ночь шею. Выходить из кельи он медлил и пропустил завтрак. Наконец, покинув домик, Сандор не пошел ни в конюшню, ни в септу, а отправился в сад, чтобы сорвать два наливных красных яблока, одно из которых отправилось в его карман. Сквозь туман, серость и холод утра Клиган зашагал к противоположной стороне острова, где находилась пристань. Паром отчалил в тот самый момент, как могильщик начал боком спускаться по склону холма. Сандор, неторопливо жуя яблоко, наблюдал, как суденышко отдалялось от берега. На его борту должны были находиться эти вчерашние чужаки. Наконец, он швырнул огрызок в воду и решительно захромал прочь на поиски Старшего брата.

***

- Здесь уже ничего не изменить!

Слушать объявление Старшего брата в четвертый раз было ничуть не более приятно, чем в первый. Но на сей раз Сандору было нечем крыть, и он знал, что проиграл. Это не мешало ему беспокойно расхаживать по келье отшельника, стараясь не смотреть на старика. Он ткнул в хозяина пальцем и заявил:

- Это – твоих рук дело! Если бы ты не оставил мой трижды гребаный шлем на долбаной куче камней, то не было бы всех этих рыцарей и этих банд засранцев-наемников, у которых яйца вместо мозгов! И все бы они не рыскали кругом, чтобы прикончить меня!