Шпеер

Вместо ответа Гарри метко запустил в дорогого родственника грязным снежком.

* * *

Отважный победитель кузенов негромко постучал в почерневшую от старости дверь дома номер двадцать два по улице Примроуз. Дверь распахнулась почти сразу.

— Мистер Поттер, — всплеснула руками Барбара. — Ну надо же! Заходите скорей!

Не успел Гарри опомниться, как оказался за накрытым столом в гостиной Шпеерихи. Комната была более чем скромной, но вполне уютной. Даже вязаные салфеточки, коих оказалось в доме несметное множество, Г. Дж. не раздражали.

— Откажетесь — обижусь, — заявила Барбара и поставила перед гостем большую тарелку с непонятным угощением, которое гость принял за равиоли.

— Polskie pierogi ¹, — сказала пани Шпеер.

Боясь показаться бестактным, Гарри старался не глазеть на Джимми. Вопросы этикета не волновали маленького короля железного трона на колесиках — склонив на бок вихрастую русоволосую голову, мальчик таращил на гостя большие глаза с девчоночьими ресницами. Если бы не странный расфокусированный взгляд и невесть зачем сунутые в рот скрюченные пальцы, Гарри бы не побоялся назвать Джимми симпатичным.

Через пару минут мысль о его привлекательности развеялась, как дым. Придвинув поближе к столу инвалидное кресло, пани Шпеер принялась кормить ребенка супом. Джимми хватался за ложку, выворачивая ее содержимое себе на колени, прикрытые полотенцем, булькал и фыркал, заливая супом терпеливую мать, размахивал скорченной рукой и мычал.

Кусок польского «пьирога» застрял у Г. Дж. в горле.

— Он хочет сам есть, — Барбара вытерла мокрый подбородок Джимми краем полотенца. — Наверное, потому что на вас смотрит.

— Может, мне лучше выйти? — взволновался Гарри.

— Нет-нет, — торопливо сказала пани Шпеер. — Я его сейчас разверну, чтобы он вас не видел, тогда...

Она повернула кресло и уселась напротив ребенка с тарелкой в руке. Осознав коварство взрослых, Джимми обиженно завыл. Выбитая из рук матери ложка со звоном полетела на пол, забрызгав супом лицо Барбары.

— Хорошо-хорошо, — пани Шпеер быстро развернула Джимми лицом к Гарри. — Ты хочешь смотреть на мистера Поттера?

Стерев с лица следы супового буйства, Барбара сунула ребенку в руку «pierog». Джимми оценил материнскую понятливость и принялся довольно чавкать, не закрывая рта и не спуская глаз с гостя.

Гарри бросил взгляд на спокойное усталое лицо Шпеерихи, только сейчас начиная смутно догадываться, что такое уход за инвалидом. Вспомнив, как читал Барбаре мораль о вреде курения, Г. Дж. устыдился самого себя — судить эту женщину он не имел никакого права.

— Я привез Джимми игрушечное пианино, — сказал он вслух. — Наверное, это интереснее, чем музыкальный заяц.

— О-о, заяц! — горестно застонала Барбара и вдруг пискляво запела: — Мой милый малыш, дорого-ой, хочу подружиться с тобо-ой! Летом и зимой буду с тобо-ой! Извините, мистер Поттер, — пробормотала она. — Джимми меня извел этой песенкой.

— Ох, простите...Значит, не надо пианино? — огорчился Гарри. — Там ведь звуки разные. И громкость можно уменьшить, если что.

— Ну, попробуйте, — без энтузиазма сказала замученная поющим зайцем мать, покосившись на пакет с подарком.

— Держи, это тебе, — гость вложил в скрюченные руки мальчика игрушку. — Будешь музыку сочинять.

Джимми схватил инструмент, придавив пальцами сразу три клавиши.

Глаза цвета темной карамели округлились, став еще больше. Прищемив очередную клавишу, мальчик удивленно застыл, свесив голову на бок и прислушиваясь к затихающему звуку.

— Видишь, — обрадованно сказал Гарри. — Это лучше, чем заяц.

Г. Дж. едва успел подхватить игрушку, выскользнувшую из судорожно дернувшихся пальцев пианиста.

* * *

— Пани Шпеер, — гость неловко поерзал в кресле. — Извините, что спрашиваю такое, но... Помните, вы говорили, у вашего мужа рак? Выходит, он работал ради Джимми, и в эту историю с книгами ввязался ради Джимми... Если бы у него были деньги...

— Ой, о чем вы, Гарри, — безнадежно махнула рукой Барбара. — Знаете, что такое неоперабельный рак? Мы тут на птичьих правах, как иммигранты. Одно дело зуб бесплатно вырвать, но аденокарценому желудка лечить за спасибо никто не станет. Мы с Райнером не больно по врачам бегали. А потом, когда узнали... Уже поздно было, — нахмурилась она. — Онколог сказал, от трех месяцев до десяти, как повезет. Уже прошло девять. И... Райнер мне больше не пишет.

Г. Дж. молчал, бессмысленно водя пальцем по замысловатому кружеву лежащей на подлокотнике салфетки. Джимми сидел у окна, усердно извлекая из игрушечного инструмента нестройные звуки.

— У вас есть фотография вашего мужа... э-э... такая, чтобы были видны руки? — вдруг спросил Гарри.

— Руки? — удивилась пани Шпеер. — Это еще зачем?

Гарри замялся с ответом, но тут неловкий пианист уронил на пол инструмент и обиженно замычал, избавив бросившегося на помощь гостя от лишних объяснений.

Барбара извлекла из щербатого комода небольшой фотоальбом и протянула молодому человеку.

— Руки... — пробормотала она и вынула из кармана свитера пачку сигарет. — У него были золотые руки.

Оставив гостя изучать семейные архивы, хозяйка удалилась на веранду.