Шпеер

Прилив хорошего настроения понемногу спадал. Вспомнив, что пунктом назначения является не Марс, а Литтл-Уингинг, и вместо дружественных инопланетян придется лицезреть свинообразное семейство Дурслей, Гарри перестал подпевать и просто отдался веселым ритмам Боба Синклера (певец напоминал ему крестного, хотя признаваться Сириусу в этом Г. Дж. не стал бы).

Въехав, наконец, в родные пенаты и позавидовав выпавшему здесь снежку (больше завидовать было нечему), Гарри свернул на Прайвет Драйв и мгновенно вышел из роли капитана корабля — у почтового ящика, выпятив живот, стоял кузен Дадли. Воровато оглядываясь по сторонам, кузен смалил сигарету.

— Так ты еще и куришь, Свинтус? — пробормотал Гарри. — Ну-ну!

При виде Хонды Дадли Дурсль нервно дернулся, бросил недокуренную сигарету и как бы между прочим наступил на нее ножкой, втаптывая в тающий снег. Повернувшись задом к подъехавшей машине, дорогой родственник принялся деловито изучать содержимое почтового ящика.

Оставив белого коня у присыпанных снежком кустов бирючины, отгораживающих царство Свинтусов от дороги, Гарри выскочил из машины, как чертик из коробочки.

— Я все видел, — злорадно сказал он, не здороваясь с кузеном (от ненужной привычки оба избавились лет в десять).

С торжествующей улыбкой на лице Г. Дж. подковырнул носком ноги грязный снег, где мокрым раздавленным червем валялся сигаретный окурок.

Дадли стремительно (насколько позволяла комплекция) развернулся и сердито уставился в смеющиеся глаза ненавистного родственничка.

— Скажешь матери — убью! — сквозь зубы сказал он. — Пожалеешь, что на свет родился!

— Не успеешь, — насмешливо сказал Гарри. — Тебя убьют раньше.

Не глядя на кусающего губы Свинтуса, он направился к дому.

— Куда прешься! — крикнул ему вслед кузен. — У нас гости!

Крик Дадли не остановил Г. Дж. Задерживаться у дорогих родственников Гарри не намеревался. Целью визита блудного племянника была вовсе не тетка и уж никак не ее гости, кои водились у Дурслей во множестве (тетя и дядя обожали «полезные знакомства»); он вздумал забрать коробку фотографий, когда-то оставленную ему Сириусом, лелея смутную надежду, что среди старых снимков отыщется какой-нибудь ключ к разгадке туманного прошлого крестного, если, конечно, тетушка не навела стерильность в его каморке, выбросив подчистую нехитрый скарб племянника.

Полагая, что никакими гостями Петуньи Дурсль его не удивить, директор Поттер жестоко ошибся.

Едва он занес ногу на порог гостиной, откуда разливался соловьем теткин голос, как едва не упал от неожиданности.

На расшитом розовыми пионами гобеленовом диване, закинув ногу на ногу, сидела автор популярных женских романов, роковая женщина Беллатриса Лестрейндж.

Директор Поттер с трудом вернул на место челюсть.

Мадемуазель Лестрейндж была неузнаваема. Облаченная в белый пиджак и юбку вполне пристойной длины, злодейская Белла вежливо улыбалась и церемонно прихлебывала чаек из бесценной чашки лучшего теткиного сервиза, который та берегла в надежде на визит коронованных особ и не выставляла ни Мэннерсам, ни даже Вайерингам.

Гарри застыл на пороге, тараща глаза.

При виде нежданного пополнения светского общества в лице племянника щеки и длинная шея тетки пошли красными пятнами. Г.Дж. мог поклясться, что Петунья смутилась.

— Прошу прощенья, мадемуазель Лестрейндж, — пробормотала она, сверля Гарри многозначительным взглядом «сгинь, проклятый». — Это мой племянник, Га...

— Мы знакомы, — перебила писательница. — Добрый день, мистер Поттер, — она улыбнулась как-то вскользь, и Г. Дж. почувствовал, что мерзавка Белла неприятно удивлена. — Не знала, миссис Дурсль, что Гарри ваш родственник, ну надо же!

Тетка огорченно поджала губы, всем своим видом показывая, что никто не застрахован от несчастий.

Все еще не пришедший в себя Г. Дж. метнул подозрительный взгляд на совершенно неузнаваемую Беллатрису. Дело было не в дорогом костюме, который не оскорбил бы взгляд и королевы Елизаветы. Макияж, легкий и неяркий, превратил ведьму в светскую леди. Вишневые губы исчезли, как и толстый слой туши на ресницах, уступив место вполне человеческим оттенкам.

— А что вы... А как вы здесь... — промямлил Гарри, все еще маясь в дверях — тетка не предложила ему сесть.

— Мадемуазель Лестрейндж собирает материалы для нового романа, — перебила Петунья и послала ему нехороший взгляд, ожидая, что племянник догадается убраться из гостиной. — О скромных радостях сельской жизни. Поэтому, мой дорогой, — тетя фальшиво улыбнулась, — ты нас очень обяжешь, если оставишь одних.

— Роман «Сельский викарий», — пояснила Белла, одаривая директора насмешливым взглядом. — О набожной домохозяйке, которая однажды...

— Ах, миссис Лестрейндж, — дернулась тетка, покрывшись румянцем. — Уверена, Гарри это совершенно неинтересно! Что мальчишка может смыслить в искусстве женского романа?

Директор изготовился брякнуть что-то нехорошее, как едва не был сбит с ног тучными телесами дяди Вернона. Поблескивая маленькими свиными глазками и вдохновенно изображая радушие, дядюшка волок в гостиную пыльный винный трофей из подвала.