Шпеер

— Пожар, мистер Поттер.

* * *

Гарри скользил рассеянным взглядом по экрану монитора. Сосредоточиться не удавалось: графики тиражей напоминали горные цепи, цифры расплывались, превращаясь в роящихся мух. Отчет был не многим более понятен, чем письменность майя — похоже, секретарша мстительно вложила в документ всю заумь, которую имела в запасе. А может, директорские мысли витали далеко от офисной прозы.

«Анекдоты рассказывал, — мрачно думал он о господине редакторе. — Когда его Крауч забирал, он тоже шутил. Черт его поймет!»

Телефон мистера Снейпа не отвечал — видимо, злодей его отключил. Тревога закрадывалась в сердце Г. Дж. маленькими недобрыми шажками.

За перегородкой шушукались Гермиона и Локхарт, как шипящие в гнезде змеи. Поначалу Гарри не обращал внимания на тихий бубнеж, но вскорости негодники потеряли бдительность и заговорили громче. Волей-неволей Г. Дж. вслушался в разговор.

— «Всю свою нерастраченную любовь к родителям я, сирота, вложил в ту единственную и прекрасную, за которую с готовностью отдал бы жизнь...» — с пафосом произнес Локхарт.

— Это про Беллу?

— Про родину! — рявкнул Локхарт. — Про Британию!

— Может, убрать «отдал жизнь»? — усомнилась Гермиона.

— Вы ничего не смыслите в любви, дитя, — снисходительно сказал писатель.

— Больше, чем вы думаете, — проникновенно прошептала секретарша.

Гарри тихо фыркнул.

— Давайте дальше, — не поддался на провокацию Локхарт. — «Еще в школе я понял простую истину: чтобы сделать мир лучше, надо начать с себя».

— Где-то я уже слышала эту фразу, — пробормотала Гермиона.

— Я сам к этому пришел, — самодовольно заявил писатель. — Главред на меня наговаривает, плагиатчиком обзывает, а вы верите.

— Да нет, не верю, что вы, — по голосу Гермионы Гарри понял, что та улыбается. — Мне больше нравится фраза: «Чтобы сделать этот мир лучше, надо его полюбить».

— Опять вы о любви, — проворчал Локхарт. — Лучше посоветуйте, дитя мое, что про школу рассказать. В этом месте я застопорился. Беда в том, что мой отец с Риддлом в одном колледже учился, так вот отцовские рассказы изувечили все красивое и трогательное, что хотелось написать.

— В одном колледже? — обрадовалась секретарша. — И что он рассказывал?

— Подлец, говорит, редкий был, — вздохнул Локхарт. — И кличка соответствующая — Гниддл. Ябедничал, доносил, каверзы строил... Из-за него кого-то отчислили ни за что ни про что. Учился он прекрасно, но... Гниддл есть Гниддл.

— Не говорите так, мистер Локхарт, — испуганно пробормотала Гермиона. — Дети и подростки — злые и несправедливые. Меня в школе Ученой Бобрихой прозвали... Тогда пишем так, — деловито сказала она. — «В школе меня серьезно занимал вопрос о Боге, нравственности, справедливости, добре и зле. Уже тогда я видел несовершенство нашей системы образования и всеми силами стремился облегчить моим добрым учителям педагогический процесс, а одноклассникам всегда старался протянуть руку помощи, но в глубине души понимал: школе нужна реформа». Пойдет?

— Моя вы дорогая, светлая головка, — проворковал Локхарт. — Вы прочитали мои мысли!.. А все-таки Гниддл звучит лучше, чем Фиддл, — злорадно ввернул он.

— Мистер Локхарт, давайте не будем обсуждать господина мэра в таком тоне, — с тревогой сказала секретарша. — Шпеера обвиняют в оскорблении высокопоставленного лица, вы же не хотите, чтобы...

— Не рассказывайте мне про вашего Шпеера, — ревниво сказал писатель. — Еретик, циник и негодяй!

«Гермиона знает, что прослушкой отнюдь не конкуренты занимаются!» — внезапно понял Гарри.

— Вы его разве знаете, мистер Локхарт?

— Не знаю и знать не хочу! — раздраженно отозвался писатель. — Мне достаточно того, что я читал. Писать не умеет, а туда же. А какие тиражи! — взвыл он.

Директор покосился на высокогорную цепь на экране монитора.

— Вы пишете лучше всех наших звезд, вместе взятых, — с убежденностью сказала Гермиона. — Я верю, однажды к вам придет настоящая слава и известность!

— Посмертно, — буркнул писатель. — Угу. Давайте продолжим, дитя мое. Как-то сухо получается, надо бы побольше живости... Друзей у Гниддла не было, хорошо бы придумать пару персонажей, но поаккуратней, вы понимаете.

Гарри с трудом поборол в себе желание выскочить и сказать все, что он думает по поводу Риддла, Фиддла и Гниддла. Не будь прослушки, златовласый красавец Локхарт катился бы к дьяволам вместе с «Автобиографией», прихватив с собой Ученую Бобриху.

Директор вновь набрал номер Снейпа, но все было по-прежнему.

«Муди должен знать, что там за праздник в Министерстве», — сообразил Гарри.

Звонок советнику результата не дал — абонент был недоступен.

Полный решимости узнать, что происходит, Г. Дж. выключил компьютер, накинул куртку и схватил ключи от машины.

— Вернусь через час, — буркнул он, проходя мимо Гермионы и Локхарта, сидящих рядышком, как голубки на жердочке.

В глазах автора и соавтора «Автобиографии Т. М. Риддла» мелькнули радостные искры.

* * *