Шпеер

Он быстро прикрыл дверь кабинета и стремглав кинулся к компьютеру. Свернув дубовый текст мистера Бэгмена, Гарри принялся лихорадочно щелкать мышью, отыскивая папку «Авторы». К счастью, фамилии звезд располагались в алфавитном порядке.

Трясущейся рукой директор Поттер клацнул по папке «Райнер Шпеер».

Готовенький оригинал-макет «Записок одержимого» был тут как тут.

Раздираемый шпионской лихорадкой, Г. Дж. открыл файл, нервно прокрутил обложку, форзац, авантитул и титульный лист и уставился в текст:

«От автора

Не даровали мне боги красот языка Соломона, любовь превозносящего, не дали сладкого голоса царя Давида. Никогда не взять мне в руки киннор, спеть о тебе, душа моя, жизнь моя, водой утекшая сквозь пальцы.

Я — треснувший колокол без языка, сплавленный из непролитых слез, отлитый из ржавого металла очерствевшего сердца. Как осмелюсь я петь о тебе?

Но если не я, кто еще ударит в колокол памяти?

Ты заслужил больше, чем плач мертвого сердцем. Я жалок и безголос, но лучше умру, чем предам забвению память о тебе, сгину, но не похороню твою историю среди тлена времен. Если бы только мог я продлить твою жизнь, Адам, но этого когда-то не содеял и Творец. Пусть протянется призрачная дорога памяти, вытопчу ее, как умею. Знаю, всё теряется во мгле времен, но если не оставлю воспоминаний о тебе, не смогу позволить себе роскошь умереть. А без тебя — зачем мне скитаться вечно?

Вы спросите — кто Он, Песни песней достойный? Зачем помнить о нем, чужом, незнакомом?

Он — лишь тень. Шорох крыльев пролетевшей мечты. Дуновение ветра. Ускользнувший солнечный луч. Молодость, истаявшая хрупкой льдинкой. Сердце, дернувшееся и замершее в грубой ладони жестокого мира.

Кто он?

Пусть ответит тот, кто однажды оплакивал любовь».

— Что за ерунда? — пробормотал Гарри. Он сместился на следующую страницу и замер с открытым ртом.

Перед ним был портрет, выполненный чем-то вроде сангины. Молодой человек улыбался с экрана тихой безмятежной улыбкой, глядя в пространство мечтательными глазами цвета лесных орехов.

Гарри узнал эти глаза мгновенно.

— Не может быть, — прошептал он, таращась на портрет.

И все же сходство было обманчивым. Юноше с портрета можно было дать лет двадцать, в глазах, на удивление похожих на глаза маленького Джимми, светился живой ум. Возможно, таким бы однажды стал сын Барбары Шпеер, если бы не болезнь, решил Гарри.

Некстати задумавшись, начинающий шпион Г. Дж. на мгновение потерял бдительность.

А напрасно.

Не стоило забывать, что злодейский редактор, несмотря на свой рост и вес, двигается бесшумным хищником. Не успел незадачливый шпион и моргнуть, как дверь распахнулась, мистер Снейп влетел в кабинет и замер в шаге от стола.

Гарри вздрогнул от неожиданности и нервно дернулся, пытаясь закрыть файл, но было поздно.

Он медленно повернулся в кресле и поднял на редактора испуганный умоляющий взгляд.

Лучше бы Г. Дж. закрыл глаза и тихо умер на месте.

Главный редактор С. Т. Снейп был страшней дьявола из адовых глубин.

— Вот как, — жутким тихим голосом сказал он. — Теперь все понятно.

— Извините, я не хотел... просто... э-э...— проблеял проколовшийся шпион.

Нечеловеческая сила выдернула его из кресла и поставила на ноги — редактор рванул его за плечо и смял в кулак рубашку на груди так, что раздался треск рвущейся ткани.

Гарри ничего не чувствовал. С ужасом он смотрел в черные глаза, до краев полные гневом и болью.

— Вон отсюда, маленький подлец, — страшным шепотом сказал мистер Снейп.

Так брезгливо не отшвыривают и дохлых крыс.

Как директор вернулся в свой кабинет, он не помнил.

* * *

27. Шлюха Риддла

— Мистер Поттер, зачем вы ставни опустили? — секретарь удивленно оглядела погруженную во мрак директорскую обитель и ее хозяина, полулежащего в кресле в позе морской звезды.

— Надо, значит, — грубым осипшим голосом отозвался Гарри.

— Будете проектор смотреть? — оживилась Гермиона.

— Нет! — хрипло рявкнул директор.

Девушка втянула голову в плечи.

— Отдохнуть хотите? — изобразила участие она.

— Вам-то что! — взъярился Гарри, мгновенно превратившись из звезды в каракатицу, готовую плюнуть черным ядом в нарушительницу покоя.

— Не кричите на меня! — рассердилась девушка. — Я не железная, Хиггинс свихнулся, еще и вы! А я одна на двоих, между прочим!

Гермиона шлепнула на директорский стол какие-то документы, гордо повернулась на каблучках и вышла.

Гарри застонал и сжал пальцами пульсирующие виски — бессонная ночь не прошла бесследно. Вдобавок ко всем бедам, под утро он опять начал кашлять и задыхаться, как в детстве. Надрывный кашель разбудил мистера Келева. Глупый пес азартно заливался лаем, едва хозяина скручивал очередной приступ.

До директорского слуха донесся звук открывающейся двери приемной и звонкий голос Джинни Уизли. Гарри заскрипел зубами от злости — через хлипкую перегородку между кабинетом и приемной проникал каждый шорох. Слушать девичью болтовню для Г. Дж. сейчас было равносильно пытке.

— Как там Лавгуд? — в голосе Джинни слышалось неприкрытое любопытство. — Ногу сломала, да?

— Разрыв связок. Ходит вечно, мечтает... Кофе будешь?