Шпеер

«Как человек, увлекающийся архитектурой, не могу не удержаться от похвалы в адрес проектировщиков удивительной школы. Несмотря на то, что внешне она выглядит грозным замком с хаотично разбросанными башнями, план сего сооружения вызывает восхищение: если мысленно вдвинуть внутрь конструкции галереи и коридоры (винтовые лестницы и круглые башни в плане напоминают шарниры), то мы получим замечательный аналог масонского храма (чьим прототипом является Храм Соломона), грамотно ориентированного по сторонам света, со всеми основными атрибутами масонской храмовой архитектуры. Динамичность плана — отнюдь не плод больной фантазии архитектора: в понятии вольного каменщика Храм — прообраз человеческого духа, который меняется и находится в движении всю жизнь».

— Ого, герр Шпеер, вы и художник, и архитектор, и вообще черт знает кто... Когда я доберусь до вашей эротической книжки? — пробурчал Гарри. — Что тут еще? Интерьер... Звездное небо, угу... типичное убранство ложи... ага... особые комнаты, символические лестницы... — он пробежал взглядом архитектурные умозаключения нудного немца, широко зевнул и пролистал пару страниц.

Один абзац привлек его внимание.

«Если вы полагаете, что трое закадычных друзей — самые обыкновенные школьники, пусть даже и магической школы, то, к сожалению, заблуждаетесь. Вообразите себе троих одиннадцатилетних детей, ринувшихся на поиски приключений, пусть даже с самыми альтруистическими намерениями. Приключения обходятся дорого: один из детей серьезно пострадал, лежит бездыханный, потеряв сознание. Как поступит обыкновенный ребенок, для которого дружба — не просто красивые слова?

Можно ли двинуться дальше, если друг лежит полумертвый у ваших ног?

Можно, если речь вовсе не о детях.

Можно и нужно, если вы масон, а не профан.

Можно, нужно и необходимо, если вы действуете ВО ИМЯ ВЫСШЕГО БЛАГА.

Für das Höhere Wohl, детишки!

Для таких вот фантастически целеустремленных детей и уготованы ученикам в ложе, простите, в школе, особые испытания.

Напоминаю, речь пока идет о ПЕРВОЙ книге.

Ученик, Подмастерье, Мастер — три основные ступени посвящения. Можно набить голову информацией, которая пригодится в нужную минуту. Но это только первая ступень, знание и познание — не одно и то же. Обладающий лишь знаниями не может возвыситься до уровня Мастера (маглорожденная девочка-колдунья не поднимается выше степени Ученика), как не может это сделать даже хороший тактик и стратег, но лишенный внутреннего стремления к познанию (рыжий мальчик-колдун пока лишь Подмастерье). Только тот адепт, кто в устремлении к духовному совершенству достиг определенного уровня Познания и Самопознания, способен аллегорически спуститься в утробу земли, осмыслить грани своей внутренней сущности и принять их как данность, принести в жертву простые человеческие страсти и достичь уровня Мастера.

Не мальчик видит себя в зеркале с философским камнем, но Мастер, осознающий, что способен понять Истину, ибо УЖЕ содержит ее».

— Принести в жертву простые человеческие страсти? — Гарри отшвырнул книгу и прикрыл отяжелевшие веки. — Переступить через дружбу? Не дождетесь!

* * *

Если бы кто-то сказал директору Поттеру, что от обиды можно заболеть, он бы не поверил. Гарри прекрасно знал, что вновь свалился с температурой только потому, что после злополучного банкета долго не мог успокоиться и бродил вокруг своего квартала, пока не выбился из сил. Тем более, ночь была сырой и промозглой.

Но если на похороны Дамблдора директор мужественно явился, невзирая на слабость и жар, то сейчас дело обстояло значительно хуже — Гарри потерял голос. Приглашенный доктор мельком осмотрел несчастного и жизнерадостно сообщил Г. Дж. Поттеру, что у того самый обыкновенный ларингит, и если он не певец Лондонской Королевской оперы, то волноваться нечего.

Гарри было бы глубоко наплевать на голос, если бы он не звучал так смешно. Гнусное сипенье перемежалось скрипом несмазанной двери, из-за которой иногда вырывался крик петуха. Мисс Грейнджер долго не могла понять по телефону, что директор шепчет в трубку, а когда страдалец попытался возвысить голос, из его горла вылетел нелепейший петушиный звук. Секретарша не выдержала и мерзко хихикнула, после чего Гарри принял твердое решение не позориться и на работу не соваться. Тем более, раз уж злодей Снейп сказал держаться от него подальше...

Думать о произошедшем на банкете было так больно и стыдно, что Гарри старался не возвращаться мыслями к случившемуся. К счастью, в болезни была своя мрачная прелесть: провалившись в спасительный простудный жар, директор не в состоянии был предаваться серьезным угрызениям совести — голова не повиновалась ему, так же как горло и прочие вялые части тела.