Шоу Фрая и Лори

Хью. Мои рыночные исследования, плюс кое-какая работа, проделанная двумя группами — паковки и оформления — показали, что кокаин воспринимается как продукт освежающий, оптимистичный, отсюда и голубой цвет, а в героине больше тепла и страсти — отсюда красный.

Стивен. Вы собираетесь распространять и продавать наркотики?

Хью. В самую точку. Рынок имеется, я готов действовать и, будем смотреть правде в лицо — Европа открыта для этого бизнеса.

Стивен. Да-а-а.

Хью. Вас что-то смущает?

Стивен. Возможно. Возможно.

Хью. Я знаю, что вы собираетесь сказать. Это рынок, который до последнего времени был оцеплен и опутан всякого рода правилами и регламентами и позвольте мне сказать следующее. Едва-едва начав приглядываться к нему, я подумал: «Нет уж, лучше я буду красные флажки для этого оцепления производить». Ха-ха-ха!

Стивен. Вот-вот. Красные флажки.

Хью. Однако времена, благодарение Богу, меняются. Сейчас открываются большие новые рынки, и я готов вести на них игру.

Стивен. Понятно.

Хью. Спрос существует, тут нечего и сомневаться.

Стивен. Угу.

Хью. И самое замечательное — для меня, — то, что этот рынок так молод.

Стивен. Правда?

Хью. Немыслимо молод. Профилирование потребителя указывает на наличие возрастного сегмента в двенадцать-пятнадцать лет. И если мы привьем этим ребятам лояльность к нашему продукту, мы добьемся фантастического успеха.

Стивен. Ага. Но… однако…

Хью. Я знаю, что вы собираетесь сказать. «Но достаточны ли средства, которым они располагают?» — правильно? Что ж, на это я всегда отвечаю так: «Если продукт хорош, найдутся и средства». Сумочки матерей, автомобильные стерео, старые пенсионеры, да все что угодно.

Стивен. М-да. Я, собственно, э-э… не хочется прибегать к этому слову. Я понимаю, оно старомодно. Но представляется ли вам это дело достаточно нравственным?

Хью. Прошу прощения?

Стивен. Нравственным.

Хью. Нравственным?

Стивен. Да?

Хью. Я не уверен, что у меня имеются точные цифры на этот счет…

Стивен. Да, я действительно хотел спросить… насколько все это нравственно? Вы же понимаете… дети и прочее.

Хью. Ну что же. Позвольте, мне повернуть ваш вопрос несколько иной стороной и спросить теперь уже у вас. Вы предпочли бы, чтобы мы стояли в сторонке и смотрели, как немцы, голландцы и латиноамериканцы завоевывают наш рынок? И где мы тогда окажемся — с нашей бесценной нравственностью?

Стивен. Ну…

Хью. В дырявой лодке без весел, вот где. Вопрос стоит так: либо вы верите в свободный рынок, либо не верите.

Стивен. Вообще-то, мне неприятно говорить вам это, но нет, не верю.

Хью. Не верите?

Стивен. Нет. Разумеется, я верил в них, когда был маленьким, однако, подобно всем прочим, повзрослев, понял, что это чистой воды выдумки.

Хью. Выдумки?

Стивен. Да. Я даже помню миг, в который это случилось. Стоял канун Рождества. Мне было лет тридцать, не больше. Я не мог заснуть и потому прокрался вниз и услышал там, как мои родители посмеиваются над рыночными силами, говорят, что рано или поздно им придется открыть мне глаза. Поверьте, для меня это было своего рода ударом. А затем, года два спустя, я обнаружил, что и Деда Мороза тоже не существует.

Хью. Не существует?.. Вы что, шутите?

Стивен. О, простите, так вы…

Хью. Да, конечно. Черт!

Стивен. О боже.

Хью. Вот так вот люди и взрослеют, а?

Неведение

Стивен и Хью беседуют в декорациях, которые еще предстоит придумать.

Стивен. Вы политикой интересуетесь?

Хью. Политикой?

Стивен. Да.

Хью. Политика — мое хобби.

Стивен. Вот как?

Хью. Ну конечно. Политика? О да. Разумеется, заниматься ею мне удается только по выходным, но в некоторые воскресенья, когда я пораньше заканчиваю копаться в саду, — только политика, политика и политика. Так что я отвечаю на ваш вопрос — да. Я без ума от политики.

Стивен. А что вы думаете о Найджеле Лоусоне?

Хью. Найджеле…

Стивен. Лоусоне.

Хью. Ах, Лоусоне. (Долгая пауза) А вы что о нем думаете?

Стивен. Что он прохвост.

Хью. А, ну слава Богу. Я боялся, может, он вам родня или еще кто. Да, конечно, прохвост. Тьфу на него.

Стивен. Что же, по крайней мере, вы знаете, кто он.

Хью. Если честно, не знаю.

Стивен. Не знаете?

Хью. Кто он? Нет, не знаю. Я о нем всегда только одно и думал — прохвост. А вникать поглубже не стал. Времени не хватает.

Стивен. Он министр финансов. Всего лишь.

Хью. Не может быть. Правда? Вот старый ублюдок. Найджел Лоусон — министр финансов? Этот прохвост? Тьфу!

Стивен. (Обращаясь к камере) Возможно, вы уже поняли смысл этой сценки. Хью пытается изобразить человека, который плохо разбирается в политике. (Обращаясь к Хью) Хорошо, а что вы скажете о Дугласе Херде?

Хью. Дугласе Херде? Мм… в общем, к нему я отношусь довольно прохладно, если честно.

Стивен. Правда?

Хью. Тоже тот еще прохвост. Хотя…

Стивен. (Обращаясь к камере) Хью делает вид, что он никогда о Дугласе Херде не слышал.

Хью. …сами понимаете, в мире всякой твари должно быть по паре.

Стивен. Вы так считаете?

Хью. Да, еще бы.