Шоу

«Как хочешь, Белочкин,» – я отшвырнула мобильник в сторону. Потом подумала, быстро написала СМС-сообщение. Прочитала набранный текст: «Привет, Миша! Прости меня! Мне без тебя очень плохо…».

Вроде, всё. Можно отправить. Судя по отчёту, сообщение ушло. Я сидела и ждала ответа. Но Белочкин не торопился отвечать. Глупо, конечно, но я ждала, упорно, с надеждой на лучшее. Ждала, пока мобильник оживёт, пикнет, оповещая о новом сообщении. Но белый телефончик в розовом чехле спал глубоким сном.

Трель стационарного телефона заставила меня вздрогнуть. Звонила моя тетя. Она давно живёт в Мюнхене, и она уже много раз звала меня съездить к ней, погостить.

Мы с ней поболтали. На вопрос: «Как мы с Мишей живём?», я соврала, что у нас всё отлично. Прощаясь, тётя сказала, что очень соскучилась по мне, и в очередной раз пригласила меня в гости.

– Спасибо, тётя Ира, но я пока не могу приехать, – ответила я.

– Ну, смотри, – мне показалось, что она на том конце провода вздохнула. – Тебе виднее, конечно. Но здесь столько всего интересного…

Но я всё равно отказалась.

Белочкин не отвечал.

Я вновь набрала его номер. Занято опять. Он что, меня в «чёрный список» добавил?

– И фиг с тобой, – я бросила мобильник на журнальный столик, где в красивой рамочке в форме сердца стояла фотография Миши.

Прошло два дня. Белочкин не звонил, не писал, на мои звонки тоже не отвечал.

Что же, всё ясно с тобой, Белочкин…

Мне становилось неприятно жить в его квартире без него. Всюду были его вещи, напоминавшие мне о нём, наши фотографии, плюшевые медвежата и белочки, которых дарил он.

Человеку свойственно долго терпеть, сомневаться, размышлять, а потом в один момент молниеносно принять решение.

Я облокотилась на тумбочку в прихожей, привалилась спиной к шкафу с верхней одеждой. Прижала массивную телефонную трубку к уху, стала набирать номер. Я нажимала на кнопочки с разными цифрами, не задумываясь: пальцы делали это почти автоматически.

После нескольких гудков послышался хорошо знакомый мне голос.

– Привет, тёть Ира, – сказала я. – Я всё же передумала. Я прилечу в Мюнхен ближайшим рейсом.

– Ну, вы даёте! – воскликнул Бурундучков. – И что, до сих пор не помирились?

– Нет, – хмуро ответил Михаил.

– Ты ей звонил или писал? – деловито осведомился Алексей.

– Нет. С чего? Я же мобилу посеял…

– Меньше надо было бухать в ночных клубах, – назидательно заметил Бурундучков.

– Кто бы говорил! – фыркнул Белочкин.

Но Лёха будто не слышал его.

– Устроили, блин, шоу, – осуждающе сказал он.

– Как ты говоришь, «шоу»? – Миша вытащил из пачки сигарету, задумчиво покрутил её в руках, а потом положил на край стола. – Я для неё хотел шоу устроить, вот и получил спектакль, полный непредсказуемых импровизаций…

– Вот и сымпровизируй неожиданно! – ответил друг.

– Ты это к чему?

– Иди и извинись перед ней первым!

И они замолчали. Миша думал, а Бурундучков тупо смотрел в потолок.

Из коридора доносилось тихое, еле слышное пиликанье.

– Лёха, телефон, – сказал Михаил.

– Ах, да! – спохватился Бурундучков и убежал в коридор.

По телефону от разговаривал недолго и в кухню вернулся в приподнятом настроении, широко улыбаясь.

– Что там? – поинтересовался Белочкин.

– Из роддома звонили, Маришка родила! – радостно объявил Лёха. – Девочка! Говорят, на меня похожа!

– Поздравляю! – Миша пожал ему руку.

– Спасибо, – лицо Бурундучкова вдруг приобрело серьёзное выражение: – А ты с Настей обязательно помирись.

– Помирюсь, помирюсь, – махнул рукой Белочкин. – Завтра, после репетиции пойду и помирюсь…

Глава 8

Мне очень повезло: я купила билет на самолёт, который завтра вечером летит в Мюнхен. Настроение моё даже улучшилось.

Вечер выдался солнечным. Солнце, конечно, не грело, зато при виде него настроение как-то само собой поднималось.

В тот же вечер я собрала вещи: сложила в чемодан одежду, косметику, толстую папку с недописанными и недоработанными сценариями, пару книг – сопливые женские романы о любви.

Плюшевая белочка сидела на кровати и грустными глазами смотрела на меня, точно спрашивала: «А меня ты разве не возьмёшь с собой?».

– Нет, – я присела на краешек кровати, обняла игрушку. – Ты уже извини, Белочкин…

В тот вечер я так и заснула, обнявшись с белочкой. А проснулась я рано утром.

День показался очень длинным, несмотря на то, что я постоянно занималась какими-нибудь делами: собирала оставшиеся вещи, проверяла документы.

Чемодан стоял у дверей в прихожей. Я уже застегнула молнию на куртке, зашнуровала ботинки.

Проверила сумочку: всё ли взяла? Паспорт, кошелёк, мобильник, билет… Всё на месте. Но чего-то не хватает.

Я вернулась в комнату, вытащила шкатулку. Из неё взяла стопку фотографий и газетную статью. Аккуратно сложила их в прозрачный файлик и убрала в сумочку. Ещё я захватила одного небольшого серого медвежонка, в лапах он держит красненькую подушечку-сердечко, на которой красиво вышито: «Твой Миша».

Теперь всё.

Я положила на кухонный стол записку, сняла с руки колечко (его мне подарил Миша). Это колечко мне очень нравилось всегда, а теперь казалось, что оно давит палец.