Шоссе Линкольна

И тогда Улисс встал на колени перед Билли, чтобы тот повесил медальон ему на шею — точно так же, как храбрые воины преклоняли колено перед королем Артуром, чтобы быть посвященными в рыцари Круглого стола.

— Когда смотришь на всё вот так, — сказал Вулли, утирая набежавшую слезу и ни к кому особенно не обращаясь, — смотришь на начало, середину, конец, собираешь их вместе и расставляешь по местам — то сразу понимаешь, что других таких дней просто не бывает.

Три

Вулли

— Кориандр, — вполголоса восхитился Вулли.

Пока Дачес показывал Билли, как надлежащим образом помешивать соус, Вулли решил расставить специи в алфавитном порядке. И довольно скоро обнаружил, как много специй начинаются с буквы «К». Во всем ящике нашлась только одна баночка на «А» — «Асафетида» (что бы это ни было). За «Асафетидой» шли две специи на «Б» — «Базилик» и «Бадьян». Потом несколько других, но, стоило Вулли дойти до буквы «К», и стало казаться, что они никогда не кончатся! Пока что он обнаружил «Кардамон», «Кайенский перец», «Корицу», «Кумин», «Куркуму», «Кунжут» — и теперь вот «Кориандр».

Такое не может не вызывать подозрений.

«Возможно, — подумал Вулли, — возможно, тут то же, что со словами-вопросами. Когда-то в древности кому-то, должно быть, показалось, что именно на букву «К» хорошо называть еще и специи.

Или, может, все дело в какой-то древней стране. Стране, где буква «К» имела власть над остальным алфавитом». Вдруг Вулли будто даже вспомнил, как им на уроке истории рассказывали, что давным-давно существовала некая «Дорога специй» — долгий и изнурительный путь, который купцам приходилось проделывать, чтобы доставить пряности Востока на кухни Запада. Вспомнил даже карту со стрелочкой — стрелочка перегибалась через всю пустыню Гоби и все Гималаи и приземлялась в Венеции или в каком-нибудь таком же месте.

Догадка о том, что специи на «К» пришли к ним с другого конца света, показалась Вулли вполне правдоподобной, поскольку он не знал на вкус и половины из них. Он, конечно же, знал корицу. Честно говоря, это был один из его любимых вкусов. Мало того, что ее добавляют в яблочный и тыквенный пироги, но булочки с корицей без нее просто невозможны. Но кардамон, кумин, кориандр? В звучании этих таинственных слов точно было что-то восточное.

— Ага! — сказал Вулли, обнаружив баночку карри, спрятавшуюся в предпоследнем ряду за розмарином.

Потому что карри, без всяких сомнений, был вкусом Востока.

Чуть раздвинув банки, Вулли поставил карри рядом с кардамоном.

Затем перевел взгляд на самый последний ряд, провел пальцами по этикеткам «Фенхель» и «Шалфей», и…

— А ты что здесь делаешь? — спросил он одну из баночек.

Но не успел он ответить на свой же вопрос, как Дачес задал другой:

— Куда он делся?

Оторвав взгляд от специй, Вулли увидел Дачеса — он стоял в дверях, уперев руки в бока, а Билли нигде не было.

— Стоит мне на минуту отвернуться, а он уже дезертировал.

И правда, подумал Вулли. Билли ушел с кухни, хотя Дачес оставил его ответственным за соус.

— Только не говори, что он пошел к этим дурацким часам, — сказал Дачес.

— Давай я схожу посмотрю.

Вулли бесшумно прошел по коридору и заглянул в гостиную — Билли действительно стоял у дедушкиных часов.

Утром, когда Билли спросил, когда придет Эммет, Дачес с полной уверенностью ответил, что тот будет к ужину — который подадут ровно в восемь. Раньше бы Билли стал сверять время по своим армейским часам — но часы в поезде раздавил Эммет. Так что Билли в самом деле не оставалось ничего, кроме как периодически заходить в гостиную, где теперь стрелки дедушкиных часов четко показывали семь сорок два.

Вулли на цыпочках пошел обратно на кухню, чтобы объяснить это Дачесу, как вдруг зазвонил телефон.

— Телефон! — воскликнул Вулли, ни к кому не обращаясь. — Может, это Эммет.

Быстро свернув к кабинету «Денниса», Вулли в момент обогнул стол и снял трубку на третьем звонке.

— Привет-привет! — сказал он с улыбкой.

Сначала на приветствие Вулли ответили молчанием. Потом вопросом — и задал его голос, для описания которого больше всего подходило слово «заостренный».

— Кто это? — хотела знать женщина на другом конце провода. — Это ты, Уоллес?

Вулли повесил трубку.

С секунду он смотрел на телефон. Потом снял трубку с рычага и бросил на стол.

В игре в сломанный телефон Вулли особенно нравилось, что фраза на конце «провода» могла быть совершенно не похожа на ту, что была в начале. В ней появлялась тайна. Что-то неожиданное. Или забавное. Но когда кто-то вроде его сестры Кейтлин говорил в настоящий телефон, никакой тайны, неожиданности или забавы в этом и близко не было. И фраза на конце провода оставалась такой же неприятно острой, как и в начале.

Трубка на столе начала гудеть, как комар ночью в спальне. Вулли смахнул ее в ящик и задвинул его — насколько получилось из-за шнура.

— Кто звонил? — спросил Дачес, когда Вулли вернулся на кухню.

— Ошиблись номером.

Билли, надеявшийся, что звонил Эммет, встревоженно посмотрел на Дачеса.

— Почти восемь, — сказал он.

— Правда? — сказал Дачес так, словно часом больше, часом меньше — разницы никакой.