Шопинг в воздушном замке

— Теперь помидорчики, — посоветовал Григорий, с интересом наблюдавший за процессом приготовления завтрака.

Я живо нарубила томаты и отправила их к хлебушку, шипение перешло в активное фырканье.

— Трех минут хватит, — тоном знатока заметил Селезнев. — Эй, что вы делаете?

— Выливаю сюда яйца, — ответила я.

— Предварительно надо помидорно-ржаные кусочки выложить в тарелку, — начал руководить мной Селезнев. — Моя любимая жена Клара обычно освобождала сковородку, доливала еще чуток маслица, и лишь тогда наступает черед яиц.

— Нет проблем, — пожала я плечами и сделала как он велел.

— Пахнет замечательно, — одобрил Григорий, — почти как у моей любимой Клары.

— Рада слышать, — улыбнулась я и быстро вылила три яйца в пузырящееся масло.

— У меня проснулся аппетит, — объявил Григорий.

— Прекрасно, — обрадовалась я.

— Вы замечательно готовите, — отпустил комплимент Селезнев.

— Под вашим руководством, — не осталась я в долгу.

— Фырчит!

— Наверное, уже готово, сейчас сниму, — сказала я и схватилась за лопатку.

Селезнев облизнулся, я подула на пузыри и тронула один кружок яичницы. Масло зашумело, как закипевший чайник, часть пены вылетела на плиту, я невольно зажмурилась, поддела второе яйцо, услышала громкий треск и вскрик Григория:

— О господи!

Сообразив, что случилось нечто непредвиденное, я предусмотрительно шарахнулась в сторону и только тогда открыла глаза. Ничего страшного не произошло. Из сковородки по-прежнему вылезала пена, но это было не ново. А Селезнев сидел, задрав голову.

— Ну и ну! — протянул он. — Интересный поворот сюжета. У моей любимой Клары такого никогда не случалось.

Я тоже посмотрела на потолок и подпрыгнула:

— Ни фига себе!

Селезнев, неодобрительно глянув на меня, кивнул.

— Согласен, странное зрелище.

По его тону стало понятно: Григорий категорически не одобряет женщин, употребляющих сленговые выражения. Но мне было недосуг думать о чистоте речи. Потому что на потолке, прямехонько над плитой, красовалась бело-желтая заплатка.

— Что это? — поразилась я.

— Кусок яичницы, — дрожащим голосом ответил Григорий.

Я еще больше изумилась.

— Как она там очутилась?

— Ты ткнула в сковородку лопаткой, и из нее вдруг вылетела часть завтрака и впечаталась в потолок, — объяснил Селезнев, неожиданно отбросив церемонии и перейдя на «ты».

— Не может быть, — засомневалась я. — Чтобы глазунья вот так летала…

— Не трогай ничего! — попросил Григорий.

Но я уже поддела оставшуюся на чугунине яичницу. Правда, теперь взяла для этой цели не лопатку, а простую столовую ложку.

Пена забурлила, завтрак издал свист, из сковородки стартовал шматок глазуньи и в мгновение ока прилип к потолку рядом с первым куском.

— Ух ты! — пролепетала я. — Кому сказать — не поверят.

— Лика, сделай одолжение, свари кофе, — попросил Павел, входя на кухню. — Доброе утро, Гриша. Ты как?

— Не особо, — кашлянул Селезнев. — Тело моей бедной жены еще не отдали для похорон. Господи, Паша, прости! Я очень соболезную тебе в связи с трагической кончиной Веры.

Брыкин кивнул и наклонился над сковородкой.

— Это сырники? — спросил он.

— Нет, — замотала я головой, — это всего лишь…

Остаток фразы застрял в горле — один кусок глазуньи отделился от потолка и шлепнулся прямо на блестящую макушку Павла. Уж и не помню, сообщала ли я вам, что бизнесмен имеет весьма обширную лысину, доказательство огромного количества тестостерона в его организме.

–..! — заорал Павел и чуть не плюхнулся лицом в чугунину. —..!

— Не нервничайте! — забегала я за спиной Брыкина.

–..! — не успокаивался хозяин. —..!

— Это всего лишь яичница, — встрял Селезнев.

Павел икнул и почти нормальным голосом спросил:

— Хочешь сказать, что она сама выскочила из посудины и прилипла к моей голове?

— Глазунья упала с потолка, — уточнила я.

— Снимите с меня эту мерзость и перестаньте издеваться! — взревел Брыкин.

Я попыталась допрыгнуть до макушки хозяина, потерпела неудачу и попросила:

— Присядьте, пожалуйста…

— С ума съехала? — пошел вразнос бизнесмен. — Может, еще прикажешь мне на колени перед тобой встать? Сию секунду сбрось с головы лепешку! Фу, что у меня по шее течет?

— Масло, — пискнула я.

— Какое? — раздул ноздри Павел.

— Подсолнечное, — залепетала я, — московское, рафинированное, без запаха, продукт отличного качества.

— Издеваешься? — обиделся Павел. — Сначала про яйца, которые с потолка падают, шутканула, теперь про масло загнула.

— Она не шутит, — встал на мою защиту Григорий. — Хотела завтрак приготовить, а он наверх ускакал и до сих пор там находится, можешь посмотреть.

Павел покорно задрал голову.

— Где? — близоруко щурясь, спросил он.

— Вон там, прямехонько над плитой! — пояснила я. — Видите?

Брыкин моргнул, и тут вторая часть яичницы спланировала вниз, упав ему прямо на лицо.

–..! — заревел Брыкин. —..!..!

— Павел, здесь женщина! — Григорий запоздало укорил приятеля за мат.

— Стащите это! Снимите! Уберите! — вопил Брыкин. — Чего ждете, олухи? Кретины, я ничего не вижу! Чем это воняет? Гадость!