Широкое течение

без этого изнуряющего грохота — вместо бухающих мо¬

лотов будут стоять строгими рядами бесшумные электро¬

прессы, электропечи, и люди будут работать в чистых

халатах...

Поздно вечером, возвращаясь домой, он не утерпел и

заглянул на минуту к Фирсоновым. Он застал у них

Ивана Матвеевича Семиёнова, который сидел в глубоком

кресле напротив Тани и курил.

Антон всегда недоумевал: почему Фирсоновы, такие

хорошие люди, так дружны с Семиёновым, что они уви¬

дели в нем такого? Антон готов был заставить всех смот¬

реть на Ивйна Матвеевича его, Антона, глазами. Тогда

бы все увидели, что ничего особо примечательного в этом

Семиёнове нет. Кичится своим положением, манерами,

знаниями — только и всего. Конечно, иметь знания и

уметь их высказать — много значит... Но все равно, Се-

миёнов плох уже потому, что к нему внимательна Таня.

А Иван Матвеевич сочувствовал Антону: удивитель¬

ный человек! Обжегся, получив вместо ответной любви

пощечину от Люси, и не унимается, кажется, имеет виды

на Таню... Это уж граничит с наглостью. А вроде неглу¬

пый парень. И — странно — он все чаще стал появляться

в этом доме... Иван Матвеевич любил бывать у Фирсо-

новых, — после холостяцкого одиночества семейная об-.

становка казалась приятным разнообразием. Он возра¬

жал хозяину, вызывая его на спор. А Алексей Кузьмич

любил споры, в которых как бы закалялись его убежде¬

ния.

Фирсоновы привыкли к Ивану Матвеевичу, как к

своему человеку. Елизавета Дмитриевна по своей мате¬

ринской доброте стремилась поженить Таню и Семиёно-

еа: по ее мнению, это была бы достойная пара.

Сейчас они, невидимому, обсуждали постановление:

на коленях Тани лежала развернутая газета. Антон пре¬

рвал их беседу.

Алексей Кузьмич, посасывая трубку, пригласил Анто¬

на сесть рядом с собой, но тот нетерпеливо проговорил:

— Читали, конечно... А ведь здорово, Алексей Кузь¬

мич! Я сегодня работал и все время думал об этом. Гри-

шоня даже спросил, с какой это радости я улыбаюсь.

Семиёнов плавно протянул руку к пепельнице, мизин¬

цем сбил с сигареты пепел, откинулся на спинку кресла

и заметил негромко, насмешливо прищурившись:

— Вы так радуетесь, Карнилин, точно правительство

эту будущую электростанцию предназначает лично для

вас, вроде ценного подарка.

Лицо Антона изменилось, затвердело, выделились

фарфоровые белки глаз; подойдя к шкафу, сквозь стекло

взглянул на корешки книг, потом круто повернулся и

проговорил раздельно и убежденно:

— Да, и лично для меня, если хотите. — Чуть под¬

ступил к Семиёнову. — Не знаю, как для вас, но для

меня это жизненно важно. Быть может, будущая гидро¬

станция даст мне лишний десяток лет жизни. — Он вы¬

держал паузу и, отвечая на вопросительные взгляды Та¬

ни и Алексея Кузьмича, пояснил: — В Москву будет по¬

даваться более шести миллиардов киловатт-часов элек¬

троэнергии. Часть ее, конечно, попадет и к нам, в наш

цех. И я уверен, что настанет время, когда вместо тепе¬

решних печей для нагрева металла поставят электри¬

ческие, и я и мои товарищи не будем глотать дым, пыль

и копоть, которых сейчас в избытке. Да и кто знает,

возможно придет очередь и молотам — их заменят

электропрессами, чистыми и бесшумными, и мне не надо

будет охранять барабанные перепонки, затыкая уши ва¬

той... Вот почему я радуюсь...

Семиёнов опять извинительно пожал плечами и улыб¬

нулся, сказав:

— Я не знаю, почему вы обижаетесь и горячитесь.

Радуйтесь сколько вам угодно, я же вам не запрещаю...,

— Благодарю за разрешение, — буркнул Антон и сел

рядом с Алексеем Кузьмичом.

Некоторое время длилось молчание, затем хозяин,

довольный исходом спора, поощрительно сказал Антону:

— Ты правильно понял этот документ. Такое время

придет, должно прийти...

До сих пор молчавшая Таня свернула газету, отло¬

жила ее и сказала, остановив на Антоне поощрительный

взгляд:

— Я уверена, что на наш завод, к нам в кузницу,

поступят заказы для новостройки.

Антон мгновенно подхватил:

— Алексей Кузьмич, заранее предупреждаю вас: не

забудьте о моей бригаде.

— О твоей бригаде, пожалуй, не забудешь. Разве ты

дашь забыть?

Таня улыбнулась, потом тихонько попросила Семиё-

нова:

— Иван Матвеевич, откройте, пожалуйста, окно.

Душно. Накурили...

Семиёнов встал и толкнул створки рамы. Он постоял,

докуривая сигарету, наблюдая за нарядным мерцанием

далеких и близких огней; откуда-то доносились невнят¬

ные звуки рояля. Лрвким хлопком выбив из мундштука

окурок за окно, Иван Матвеевич повернулся вполоборо¬

та и спросил Таню:

— Татьяна Ивановна, вы не собираетесь домой? Уже

поздно, я вас провожу...

— Я заночую сегодня здесь... — ответила Таня.

— В таком случае позвольте мне откланяться, —

сказал Семиёнов, пожал всем руки и ушел, кажется не¬

довольный чем-то.

8

Люся Костромина торопилась домой. Она почти бе-

йала, подталкиваемая в спину сильными рывками вет¬

ра. Ветер гнул в дугу жиденькие деревца, привязанные

веревками к колышкам, раскачивал уличные фонари,

свистел в проводах, и Люсе не терпелось поскорее

скрыться от этого пронизывающего ее свиста, от мель¬

кания теней на мостовой, от людей, от самой себя, хо¬

телось очутиться в мягкой, теплой и беззвучной пустоте

и забыться.

Изредка она поворачивалась, делала несколько ша¬