Широкое течение

сто. В лесу висели мягкие теплые тени, кое-где прошитые

тонкими световыми нитями; вверху, в просветах между

вершинами деревьев, виднелось голубое небо; непоседли¬

во сновали птицы, и вниз, тихо струясь, падали желтые

иголки; одна такая игла застряла в волосах Тани, и Анто¬

ну казалось, что она колет ей голову, и хотелось вынуть

ее.

Антон и Таня обошли пруд. Среди полуголых тучных,

зажиревших без физической работы мужчин, загорелых

женщин, крикливых и встревоженных мамаш и бабушек

с выводками детворы, густо облепившей берега, никого

из своих не нашли и направились на речку. Солнце, са¬

дясь, косо просвечивало лес, и стволы сосен казались

медно-красными, накаленными.

На берегу речушки звенел голос Игорька, играющего

с Володей в прятки; увидев подходивших, он помчался к

матери с радостным криком:

— Тетя Таня идет! Глядите, я первый их увидел...

На траве была раскинута скатерть, на ней в беспоряд¬

ке разбросаны остатки еды, открытые консервные банки,

две пустые бутылки. Алексей Кузьмич полулежал, лени¬

вый, чуть захмелевший, великодушный. Семиёнов стоял

возле скатерти на коленях, заглядывая в пустую консерв¬

ную банку. Увидев Таню, Иван Матвеевич шагнул к ней

навстречу, высокий, худощавый, осуждающий, улыбнулся

и сказал, скрывая обиду:

— Что же вы, Татьяна Ивановна, пригласили в госта,

а сами удалились, позабыв все и всех на свете.

— Мы искали вас, весь пруд обошли, — проговорила

Таня в оправдание и почему-то смутилась, покраснела.

— Долгонько искали, — сказал Семиёнов. — В трех

соснах заблудились...

— Знаем мы таких заблудших!.. — насмешливо вста¬

вил Алексей Кузьмич. — Сами вот так же заблуждались!..

Таня опустилась на траву рядом с Елизаветой Дмит¬

риевной, попросила:

— Выпить ничего не осталось? В горле пересохло...

— Не стоило бы вам давать, — отозвался Алексей

Кузьмич, вынув из зубов трубку. — Но проклятая жа¬

лость к ближнему вынуждает. — Извлек из сумки при¬

прятанную бутылку, поставил перед ней: — Пейте и це¬

ните мою заботу...

Таня признательно улыбнулась ему, налила вина себе

и Антону, но пить не стала — вино было теплое и кислое,

Антон тоже отказался, отошел в сторону и прислонился

спиной к сосне.

Скрестив на груди руки, Семиёнов прохаживался по

берегу, любуясь закатом, и задумчиво напевал что-то, не

раскрывая рта. Потом, взглянув на часы, остановился

около Тани, промолвил как будто с сожалением:

— А ведь мне пора домой. Володя, вы едете?

— Нет, — ответил за него Антон.

Володя озадаченно глядел то на Антона, то на Таню

и по лицам их не мог догадаться, что между ними про¬

изошло.

— Вы меня проводите, Танечка? — тихонько спросил

Иван Матвеевич и, наклонившись, дотронулся до ее

плеча.

— Конечно, вот только -закушу.

Через несколько минут Симиёнов простился, и Алек¬

сей Кузьмич с Таней пошли его провожать.

— Папа, ты придешь сюда? — крикнул отцу Игорек.

Алексей Кузьмич обернулся и наказал:

— Не уходите никуда, я сейчас вернусь.

Елизавета Дмитриевна спустилась к воде мыть посу¬

ду. Оставшись вдвоем, Володя торопливо спросил Ан¬

тона:

— Говорил?

Тот утвердительно кивнул.

— Ну?

— Я попросил ее не выходить замуж, — проговорил

Антон.

Володя удивился:

— Я тебя серьезно спрашиваю.

— Она обещала, что подождет. Вот и все.

Володя непонимающе пожал плечами: «С ума спятил

парень!» — и пошел помогать Елизавете Дмитриевне.

Утомленный волнениями этого дня, Антон сел на оп¬

летенную корнями землю, обхватил колени, замер. Все

звуки, тревожившие его весь день, отхлынули прочь, без¬

молвие заколдовало лес. От воды потянуло запахом тины

и сырой травы. Солнце, склоняясь ниже, коснулось тем¬

ной зубчатой линии и, точно проткнутое острыми пиками

елей, растеклось вокруг багряными потоками света, и

стволы берез за рекой покраснели, словно внутри них за¬

жглись волшебные светильники. В черной воде реки от¬

ражались облака, будто медленно плыли розовые льдины.

Эпическое спокойствие леса, тишина, багровые потоки

заката, ароматы влажной земли — все это вливалось в

душу Антона, подчеркивало силу его чувств и остроту

мыслей.

Когда он подумал, вернется Таня сюда или, проводив

Семиёнова, останется дома, то улыбнулся: придет она

или нет, это неважно, в будущем все равно они будут

вместе, без нее — он твердо верил в это — не будет у

него удачи, покоя и счастья.

Вскоре вернулся Алексей Кузьмич, собранный, озабо¬

ченный; беспокойство и тревога стерли с его лица добро¬

душную, праздничную улыбку. Хлестнув себя по ноге

прутиком, сломал его, отбросил и, оглянувшись в сумрак,

спросил Антона кратко и отрывисто:

— Где Елизавета Дмитриевна?

— Посуду моет.

—Лиза! — позвал он нетерпеливо.

Из-за берега сначала показался Володя Безводов с

Игорьком на плечах, за ними Елизавета Дмитриевна с

посудой. Она уложила все в корзинку, прикрыла поло¬

тенцем, удовлетворенно распрямилась и сказала:

— Теперь можно домой. Нагулялись. — Взглянув в

каменное лицо мужа, спросила в предчувствии чего-то

недоброго: — Что-нибудь случилось?

За лесом пылал кроваво-красный закат, деревья зло¬

веще оплетались сумерками, над головами, со свистом

рассекая крыльями воздух, пролетела какая-то ночная

птица. Алексей Кузьмич обвел всех строгим взглядом,

выдержал паузу и сказал: