Широки врата

«В самом деле, я очень занят сейчас», — продолжал хозяин. — «Я продаю несколько картин министр-Президента генерала Геринга для него. Вы знаете, он имеет довольно необычный вкус, и я нахожу, что сотрудничать с ним поучительно, а даже выгодно». Ланни рассказал с легкой фамильярностью о Каринхалле, Эмми и о прекрасных свадебных подарках, об охотничьем мастерстве толстого генерала при охоте на кабанов, со слов охотника. После визита Ланни в угодье было сделано официальное заявление о намерении кино звезды уйти и принести немецкому народу наследника, и это возбудило в Генрихе инстинкт к продолжению рода, который характеризует расу господ на её пути к власти и славе.

Все время обеда американец внимал хорошей нацистской пропаганде. Затем он пригласил своего друга в свои апартаменты, где они пили кофе и коньяк, а Генрих говорил о печальной судьбе своего бывшего друга Уго Бэра и других, которые были так трагически введены в заблуждение, чтобы противостоять воле фюрера. Международная обстановка в настоящее время показала, как прав был фюрер. Свободу Германии можно выиграть смелостью и никаким другим способом. Генрих процитировал речь, недавно произнесённую генералом Герингом о том, что он не хочет, и не будет иметь «помойный интернационализм» в Фатерланде. Ланни, который выступал на Парижской мирной конференции против отторжения Штубендорфа от немецкой республики, воспринимался молодым чиновником, как сочувствующий всем действиям фюрера, поэтому слушателю ничего не оставалось, а только слушать.

VII

И вот появился шанс сменить тему. Ланни заметил: «Ирма и я планируем отправиться завтра в Зальцбург в гости к её подруге, живущей там в горах. И мы могли бы довезти вас до Нюрнберга, Генрих, но Ирма везёт с собой свою горничную, и машина забита всеми этими сумками».

«Все в порядке», — ответил собеседник. — «Партийный автомобиль довезёт меня с двумя коллегами».

«Мне пришло в голову», — продолжал собеседник. — «Что может будет хорошим тоном для нас заехать и высказать свое почтение фюреру, если вы думаете, что он захочет нас видеть».

— Ланни, я уверен, что он захочет. Жаль, мне тоже очень хотелось! Но вы знаете, как это, я не могу пренебрегать своими обязанностями перед нашей молодежью.

— Конечно, нет. Что бы вы посоветовали мне делать? Хотите позвонить и выяснить, захочет ли он принять нас?

— Gewiss, если вы хотите.

«Ну, почему вам не позвонить отсюда?» — Генрих был очень взволнован такой честью, и Ланни знал, что персонал отеля будет так же взволнован. Он догадался, что ещё до того, как разговор будет закончен, весь огромный отель будет знать, что происходит.

Генрих произнес знаменательные слова с гордой отчетливостью: «Hallo. Heil Hitler! Bitte, des Fьhrers Heim, Der Berghof, in Berchtesgaden, Obersalzberg.»[80] После этого он не мог усидеть на месте в своем кресле, и не мог ни о чем говорить, ведь он просил поговорить лично с величайшим из людей, а вдруг величайший будет говорить? Ланни, кто имел опыт общения с великими мира сего, посоветовал, что правильнее было бы попросить секретаря фюрера. Естественно, что секретари фюрера находились на дежурстве круглые сутки. Не нужно передавать важные сообщения через дворецких или горничных, которые не привыкли общаться с внешним миром и могут перепутать имена, особенно иностранные. Ланни знал, что собственное имя Генриха было известно, потому что в молодости он дважды побывал в тюрьме у Ади, и это было то, что бывший рисовальщик открыток никогда не забывал.

Зазвонил телефон, и Генрих взял трубку дрожащей рукой. Ланни слушал разговор: «Hallo. Ist dort Der Berghof? Heil Hitler. Hier Heinrich Jung. Wollen Sie mich bitte mit dem Sekretдr des Fьhrers verbinden? Ja? Danke schцn.[81]» Ожидание, а затем: «Sekretдr des Fьhrers? Heil Hitler. Hier spricht Heinrich Jung, Grьppenfьhrerstellvertreter des fьnften Gaus der Reichsjugendfьhrung und ein alter Freund des Fьhrers. Heil Hitler![82]» Так много предварительных слов, но Генрих продолжал объяснять, что американец Ланни Бэдд и его жена мультимиллионер, Генриха не предупредили о ссылке на это, будет проезжать мимо Бергхофа, и герр Бэдд, который уже дважды встречался с фюрером, хотел бы заехать с женой и отдать дань уважения. Опять было ожидание, на этот раз гораздо большее, и, наконец, сияющая улыбка появилась на круглом арийском лице чиновника Гитлерюгенда. «Ja, Ja! Bitte, Einen Augenblick».

Он повернулся к Ланни. «Фюрер примет вас завтра вечером в двадцать два часа. Вы можете быть там?»