— Ну, и куда вы пойдёте?
— Я не знаю. У меня нет места, где меня могли бы приютить, да и есть ли у меня право навязывать себя кому-нибудь?
— Могу ли я вывезти вас куда-нибудь за город?
— Что это даст? Если я пойду в отель, или сниму жилье, я должна зарегистрироваться в полиции в течение двадцати четырех часов и предъявить своё удостоверение личности, которое я давно уничтожила. Я человек, объявленный вне закона.
— Но, дорогая, вы не можете просто гулять по улицам, и вы, конечно, должны понимать, что я не могу уехать, оставив вас.
Она не знала, что ответить. И после паузы он решил, что пришло время действовать. «Послушайте, Труди», — сказал он, — «у нас есть старая поговорка, в битве, кто не погиб, а отступил, может потом вернуться и продолжить драться. Я собираюсь вывезти вас из Германии».
«Как вы можете это сделать?» — спросила она.
— Над этим следует подумать. Но сначала я хочу знать, вы поедите?
Была пауза. «Ладно», — наконец, сказала она, голос ее был низким, как будто бы ей было больно.
— А, она поможет, Ланни?
— Ей это не понравится, конечно, но ей нельзя будет отказаться.
— Я не хочу быть между вами и ею, Ланни.
— Я не думаю, что это будет так серьезно. Она разумный человек, и к тому же добрый. Когда она поймёт ситуацию, то не захочет бросить вас на съедение волкам.
— Вы расскажете ей всю историю?
— Я должен подумать об этом. Первое, что нужно сделать, так это доставить вас в отель.
— Но, Ланни! Вы собираетесь взять меня в Адлон?
— Вы будете удивлены, что вы почувствуете, когда наденете кое-что из одежды Ирмы. Она будет вам немного великовата, но мы будем по обе стороны от вас, и я не думаю, что кто-нибудь обратит на это внимание.
— Но если я должна провести там ночь, то я должна буду зарегистрироваться.
— Вы приедете поздно ночью и уедите утром, и я сомневаюсь, что они что-нибудь поймут.
— Ланни, я могу доставить вам большие неприятности!
— Я, в самом деле, сомневаюсь в этом. Мы американцы, и мы хорошо известны, и я не верю, что нацистам нужен скандал. У меня есть вполне пристойная история, если дело дойдёт до разборок. Вы художник, а я
Ланни смело припарковался перед отелем. Он посадил Труди на заднее сиденье, и попросил её откинуться назад, так чтобы ее лицо было вне поля зрения. Если кто-нибудь заговорит с ней, ей следует ответить, что она ждёт герра Бэдда. Но он не думал, что кто-нибудь заинтересуется, так как он не собирался слишком долго оставлять машину.
Ключи от его апартаментов были еще на стойке, так как Ирма не вернулась. Это было удобно, он прошел в её комнату, бросил в пустой чемодан платье из темно-синего шелка, не слишком заметное, подходящую шляпу, обувь и чулки. Одежда для Труди должна быть полной. Пара коричневых хлопчатобумажных чулок стала бы настолько разоблачительной, как красный значок социалистической партии. Он принял меры предосторожности и позвонил Селесте, горничной Ирмы, которая была в отеле, приказав ей идти спать, так как ее услуги в этот вечер не потребуются.
Затем он поспешил к машине и уехал. Труди опустила боковые и задние занавески и быстро переоделась. Что делать со старой одеждой стало проблемой, наводящей на мысль о таинственном убийстве. Её нельзя было оставлять ни в отеле, ни в машине. Убедившись, что в одежде не осталось никаких следов, никаких документов в карманах и меток на белье, он попросил её связать всё в плотный узел, и, когда они пересекали реку Шпрее по одному из многочисленных мостов, то он бросил узел через парапет.
Теперь Труди Шульц стала безупречной леди. Но Ланни не хотел сопроводить ее одну в апартамент, и так же не желал, чтобы она стала свидетельницей его разговора с женой. Он припарковался рядом с отелем и оставил ее в машине, как прежде. Ирма еще не приехала, хотя было уже после полуночи. Он предположил, что они хорошо посплетничали с фрау Риттер фон Фибевитц, и использовал время, чтобы тщательный поискать в ее спальне, под коврами, внутри оконных штор, под кроватью что-нибудь, похожее на провод или металлический диск, которые могут быть частью звуко-передающего устройства. Он принял дополнительную предосторожность и обернул телефон толстым банным полотенцем. После этого он был готов к «большой сцене».
Ирма провела хорошо время, включая, без сомнения, пару коктейлей. Её щеки раскраснелись, и ей хотелось рассказать массу вещей. «Ланни, я извиняюсь, что так поздно, но у меня было такое странное приключение! Ты когда-нибудь видел
«Я слыхал о них», — сказал он.