Шесть зимних ночей

– Свобода – растяжимое понятие. Я вольна заниматься здесь тем, чем захочу, и думать так, как захочу. В Городе нет правил, которым каждый должен беспрекословно следовать. Город – родина Всадников Апокалипсиса, здесь можно все. Так что, думаю, да. Город свободен.

– А ты? Ты свободна? – тихо продолжал Алан.

Либерти не совсем осознавала, к чему он клонил, но ей не нужно было знать причин его необычных вопросов, чтобы довериться.

– Город никого не держит насильно. Я могу уйти в любой момент, если захочу, – прошептала Либерти и вдруг поняла, что уходить никуда не хотелось. Во всяком случае навсегда. Она безмерно любила свой дом, своих кошек и свою работу. Даже жители Города, иногда заходившие так некстати, дарили ей чувство гармонии с собой и с миром.

Она бы не отказалась от путешествия во внешний мир. И от того, чтобы Алан переехал в Город. Но об этом Либерти умолчала.

– Тогда… тебе хорошо в Городе? – Алан допил чай, так и не прикоснувшись ни к пирогу, ни к печенью.

– Хорошо, – подтвердила Либерти. – А внешний мир – какой он? Насколько свободно то место, откуда ты пришел? – неожиданно для себя спросила она и снова поставила чайник кипятиться.

Ее чай успел остыть, но Либерти не выпила и половины.

– Внешний мир заключен во множество ограничений, которые медленно его убивают. Люди там погрязли в придуманных правилах, которые не имеют права нарушить. Страдания и боль стали визитной карточкой моего дома, – Алан грустно усмехнулся.

– Как ужасно, – бросила Либерти и поставила еще одну кружку перед ним. Голос у нее звенел от печали. – Оставайся здесь, если хочешь.

Алан озадаченно посмотрел на Либерти, будто она предлагала нечто непотребное. Она пожала плечами, словно не было ее словах ничего необычного.

– На сколько? – уточнил Алан.

– Навсегда, – ответила Либерти.

Немного помолчав, он усмехнулся.

– Я подумаю.

Больше они об этом не говорили. Она не спрашивала, не настаивала и не торопила, он думал. Либерти предпочла не зацикливаться на этом разговоре, потому что чувствовала: Алан здесь. И все остальное перестало ее волновать.

К вечеру того же дня кошки вытащили на середину гостиной несколько переполненных йольскими украшениями коробок. Либерти услышала грохот со двора, где расставляла свечи вдоль небольшой дорожке к дому. Вздрогнув, она подняла голову, посмотрела в окно первого этажа и только потом решительно направилась в дом.

Алан стоял рядом с четырьмя большими коробками и недоуменно смотрел то на них, то на снующих в разные стороны кошек, пока не повернулся к Либерти с вопросом:

– Это вообще нормально?

Голос его звучал до странности непринужденно и удивленно одновременно. Стараясь безоговорочно принять все чудаковатости как дома Либерти в частности, так и Города в целом, он то и дело натыкался на необычные для Внешнего мира вещи. Насколько знала Либерти, во Внешнем мире кошки не распоряжались хозяйским имуществом и точно не доставали определенные вещи в определенное время. Она улыбнулась, пытаясь сдержать смешок.

– Скоро Йоль. Они хотят украсить дом, так что… – задумавшись, она перевела взгляд на часы и только потом закончила: – Можем присоединиться к ним. Ты когда-нибудь украшал дом к Йолю?

Он склонил голову набок и ответил:

– Нет. Только к Рождеству и Новому году.

– Это почти то же самое, но все-таки немного другое, – решительно и серьезно ответила Либерти. – Доставай!

Алан повернулся к коробкам и присел рядом, начиная копаться в ближайшей. Венки из остролиста и ели сильно пахли хвоей, деревом и чем-то сладковатым. Среди темной зелени виднелись красные ягодки и крохотные звездочки, вырезанные из дерева. На других венках он замечал пряники – явно искусственные, но от этого не менее красивые и уютные. Под венками лежали веточки остролиста и гирлянды из бусин. Вытащив все это, Алан аккуратно разложил находки на полу, а после взглянул на Либерти.

– И в чем разница? – спросил он. – Украшения такие же.

Она надула губы и подошла к нему. Подняла с пола один венок и направилась к входной двери.

– Разница в том, во что и в кого ты веришь, – ответила Либерти. – Какой смысл придаешь тем или иным событиям и вещам. И придаешь ли вообще.

Присмотревшись к двери, она поднесла венок ближе, приложила к поверхности и отпустила его. Венок застыл в воздухе, вокруг него появилось слабое золотистое сияние. Либерти, вскинув голову, взмахнула рукой. Венок дрогнул и приклеился к стене. Сверкнуло несколько искорок, но они сразу потухли. Она развернулась лицом к Алану, выглядя донельзя довольной.

– И… это важно? – спросил он, держа в руках пару еловых веток.

Либерти пожала плечами. Двое котят, черно-белый и серо-белый, подбежали к Алану и зубами подхватили еловые веточки, одновременно махнув хвостами. Разбежались в разные стороны, запрыгнули на полки с книгами и положили ветки по обеим сторонам от них. Либерти снова махнула рукой, позволяя магии доделать оставшуюся работу.