Шесть зимних ночей

– Потому что мы просто живем здесь и делаем то, что должны делать…

– И нет в твоих словах уверенности.

Мята ничего не сказала в ответ. Она не хотела снова спорить с сестрой. Уже не в первый раз поднималась эта тема. Не в первый раз Мелисса начинала разговор о том, что век легенды подошел к концу. Что надо менять правила.

– Мы словно на разных языках говорим.

– Нет, Мелисса, я прекрасно понимаю, что именно ты хочешь сделать, – Мята вздохнула. – Уничтожить традицию, сломать Колесо, чтобы больше не надо было зажигать огонь. А это смерть.

– Почему ты так в этом уверена?

– Потому что нет во льдах жизни. Только сон и пустота.

– Почему вы так уверены, что после только пустота и льды?

– Потому что они уже были.

– В реальности, которую я создала сама благодаря тебе!

Мелисса все больше распалялась: нежелание Мяты хоть немного встать на сторону сестры бесило. Бесило и то, что Мята даже не пыталась допустить мысль, что что-то можно изменить.

– Дед знает, – сказала она.

Последний аргумент – дед знает. Дед, который всегда любил Мяту больше Мелиссы. Всегда боялся ее. Считал прокаженной.

– Что знает дед? – уточнила Мелисса. – То, что в книгах написано?

– То, что тебя надо изолировать, – голос деда вонзился в спину словно нож.

Мелисса обернулась.

– Проклятое дитя, было проклятым с самого начала. Рожденное в миг, когда огонь погас, вобравшее в себя всю тьму. Надо было избавиться от тебя с самого начала. Или хотя бы тогда, когда ты избавилась от матери!

Дед говорил неприятные, колкие вещи, Мелисса слушала. Теперь она понимала, почему дед так относился к ней. Сначала он решил, что время ее рождения – знак, что та будет гордостью семьи. Потом понял, что Мелиссе предназначено остановить вечный ход Колеса. А появление Мяты только усилило его уверенность.

– Проклятая девка! – заорал вдруг дед и бросился вперед.

Мелисса отступила, давая деду пролететь мимо. Ворохом поднялись снежинки, они множились вокруг Мелиссы, превращаясь в маленькие смерчи, уплотняясь все больше в спрессованный жесткий снег. Когда колья стали крепче камня, Мелисса швырнула их в деда. Еще один отправила к Мяте. Та завизжала, увернулась. Кол влетел в стену и рассыпался. Дед уворачиваться не стал.

– Ты все уничтожишь, – просипел он.

Мята бросилась к нему, но было уже поздно.

– И как тебе после этого верить? – рыдала девушка. – Как не думать, что ты все только уничтожаешь?

– Он бы убил меня, – голос Мелиссы глухо прозвучал в темной комнате. – Он давно это хотел сделать.

– Значит, мне придется сделать это самой. – Мята выпрямилась и повернулась к сестре.

Мелисса отступила.

В движениях сестры было что-то знакомое, повторявшееся в голове не одну сотню раз. Из раза в раз, из круга в круг…

Партнер, с которым Мелисса танцевала столько лет, который так ловко менял облик и менял одежду. Сестра. Не было больше никого ближе и одновременно дальше.

– Ты убила нашу мать, ты убила деда, ты погасила уголек, – перечисляла Мята. – Ты хочешь сломать Колесо, потому что не желала становиться частью легенды!

Мелисса молчала.

– Как я могу тебе верить? – Мята смотрела на деда; горячая кровь топила снежные колья.

– Мята, нам надо это изменить, – Мелисса повела рукой, и колья рассыпались.

– Как я могу тебе верить?

– Хотя бы попытайся…

– Нет! – выкрикнула Мята и взмахнула руками. Вспыхнуло пламя, побежало по стенам, пожирая дом. Мелисса попыталась спрятаться, но от огня не скроешься.

– Ты нас убьешь! – попыталась она образумить сестру.

– Это ты нас убиваешь, – ответила та.

Мята не контролировала себя, и пламя охватило весь дом. Огромный факел вспорол небо, и огонь пошел дальше: дом за домом деревня погружалась в огненный хаос. Кто-то успел выскочить на улицу и увидеть, как две сестры сцепились друг с другом. Одна – сплошной огонь, вторая – прозрачная, словно лед. Они катались по земле, подминая под себя постройки, деревья, – все, что могло остаться от деревни. Соседи смотрели, как сгорает их мир.

Огонь, что должен был призвать солнце, уничтожал Колесо. То, что давало жизнь и спасало, теперь несло страшное горе.

– Очнись, – пыталась достучаться до сестры Мелисса. – Еще не поздно все остановить.

– Поздно, – отвечала та.

Огонь и лед слились в плотный клубок и взорвались. Белый свет озарил всю деревню, соседей, мир вокруг.

Солнце захлебнулось в этом свете, и все покрыло белое.

Так и не зажегся уголек в самую долгую ночь в году. Колесо треснуло, пошатнулось и круто развернулось на новую дорогу.

Легенда умерла. А вместе с ней погрязла под снегом обугленная деревня. И мир стал ждать, поднимется ли солнце в этот раз.

Кристина Той. В доме моем Ночь