Шесть зимних ночей

Это не в каждой семье случается. Только в тех, кто долго живет на этой земле и соблюдает правила долгой ночи. Тогда человеческое начинается вырождаться, а вместо него приходит нечто страшное, неправильное и темное.

Началось все с Мелиссы. После рождения сестры она очень ревновала к ней маму, ругалась с дедом и всячески пыталась привлечь к себе внимания, и порой делала это весьма агрессивно и подло. Наказания игнорировала, а когда однажды мать попыталась угомонить ребенка, сделать внушение, вдруг резко раскричалась. Звук был такой силы, что свалил с крыши дома сугроб. Мать не придала этому значения, а дед напрягся. За свою жизнь он слышал много легенд. Одна вытекала из другой, рождала третью, чтобы однажды прийти к какому-то финалу.

Дед рассказывал, что у каждой легенды есть начало и конец. И однажды легенда их деревни умрет, изживет саму себя. Когда уголек попадет в руки того, чье сердце не способно согреть, все закончится. Он очень не хотел увидеть в Мелиссе то самое холодное сердце. Но внутреннее чутье кричало о другом.

«Однажды ты поймешь».

После этой фразы голос замолчал. Ничего не говорил, не пытался вызвать в памяти хоть что-нибудь.

«Однажды ты поймешь».

Все, что я помню, так это то, что дед мне не раз и не два говорил, что однажды я что-то пойму. Но я так и не понимала. Ни о чем речь, ни почему он это говорил таким странным голосом.

До этого момента.

Я стояла в огромном зале и смотрела в окно. Вокруг меня замерзли ледяные статуи с лицами моих соседей. Совсем рядом бывшая подруга, променявшая меня на Мяту. Чуть поодаль – тот парень с горячим сердцем, что спас ночь, когда огонь погас. Среди них не было только деда и сестры.

Однажды ты поймешь.

Однажды ты узнаешь.

Однажды.

Однажды ты поймешь, Мелисса, что для тебя значит твоя семья, которой нет на самом деле. Что значит для тебя мать, которая боялась всего, что связано с легендой и последствиями. Что думает о тебе сестра, горящая ярче огня. Что замышляет за спиной дед, вешая на елку стеклянный шар. Этой ночью он висел на елке, единственный повернутый своим прозрачным боком к камину.

Однажды ты поймешь, но будет поздно.

И я поняла, что меня заперли. Ушло на это сотни лет. Сотни лет здесь – и несколько там. В стеклянном шаре моей выдуманной реальности все шло иначе. И вновь наступила долгая ночь. Когда мне, чтобы выбраться отсюда, надо было понять, что же тогда произошло.

А я скажу, что произошло!

Я сломала Колесо! Собралась сломать его. Но у меня не получилось завершить начатое, потому что влезла сестра и все испортила. Когда я шла обратно, чтобы закрыть круг, она пустила меня не в дом, а в стеклянный шар. А потом сама, без щепы, пользуясь только своим внутренним огнем, прошла по всем соседям, зажигая в их домах огонь. И Колесо повернулось вновь.

А я хотела, чтобы этот круг сломался, порвался, чтобы не приходилось больше заниматься этой ерундой. Чтобы можно было уехать. И я могла это сделать.

А еще я могла отсюда выбраться, потому что сестра не сумела закрыть шар окончательно. Ее горячее сердце не дало запечатать проход так, чтобы я не вышла.

И это мне на руку.

Я обернулась к камину. Вода там уже давно замерзла, и от взгляда на нее становилсь холодно.

– Ну что, мама, я поняла, – проговорила я вслух, приближаясь к каменному сооружению. – Я поняла, что тебя освободила первой и теперь должна освободить остальных. Хотят они того или нет, я дам им возможность жить без этих дурацких правил.

Мята спала тревожно. А что, если они неправильно поступили с Мелиссой? Может, можно было с ней поговорить и понять, что случилось? Ну не могла же старшая сестра быть темным чудовищем, которое решило все уничтожить.

Мята ворочалась в кровати и никак не могла успокоиться. Сон прошел окончательно, и девушка села. Мысли вертелись вокруг стеклянного шара, который украшал елку в каминной комнате. Этот шар она берегла давно. С тех пор, когда мама еще была с ними.

Мята помнила, как мама подарила ей эту игрушку и сказала: «Когда тебе понадобится что-то страшное спрятать, шар и поможет. Покажет, как тебе поступить и что сделать, чтобы это страшное больше никогда не выбралось».

Но Мята не смогла сделать все так, как велел шар. У нее не поднималась рука запереть сестру в вечной мерзлоте, пусть та и стремилась погрузить весь мир во мрак.

Лежать в кровати было невозможно, и Мята, накинув теплый халат и надев теплые тапки, пошла вниз.