Шёпот в ночи. Сборник рассказов

– «Времена меняются», – процитировал паладина ипат. – Теперь великаны не желают жить под мостами, следить за их целостностью и тому подобное… Ныне они предпочитают убивать любого, кто не заплатит за проход через их мост… – замолчал, а после добавил: – так, когда ты собираешься приступить к делу?

– Как только мы сойдемся в цене.

– Я уже сказал, – ипат Альбер пожевал блестящими губами. – Семь тысяч.

– Э, нет. Так не пойдет. Я не стану подписывать документ, предлагающий мне лишнюю тысячу даром.

– Она не лишняя, Эрик. – Хохотнул градоправитель. – Денег вообще лишних не бывает. Считай, что эта тысяча – знак признательности, что ли… Ты укокошишь троллей, а это, браток, ведь непростая работенка… Сумма никого не удивит… Уверяю тебя.

– Я не стану расписываться на фактуре. Даже для наемника, коим меня считают, негоже принимать завышенные счета.

– До меня был ипат Йозеф, думаешь, он делился с другими разницей, на которую облегчал княжескую казну? Сомневаюсь.

– Э, нет, милсдарь Альбер. Либо вы измените счет с семи тысяч на шесть, либо я уеду из города. Тогда ищите другого желающего поохотиться на троллей.

– Тьфу! Лады, браток, по рукам. Вижу, человек ты честный, что в наше время редкость. Только, надеюсь, что ты никому не скажешь о том, что я тебе предложил, не то…

– Это не мое дело, градоправитель Альбер. – Прервал Эрик, скривив губы в некое подобие улыбки.

3

На вывеске австерии было написано «Тысячеликий герой».

Изящное здание из кедрового дерева, расположенное между двумя магазинчиками, имело остроугольную крышу с высоко торчащей трубой. Фасад таверны украшало крыльцо, уставленное разлапистыми растениями, вырастающими из кадок.

Эрик приблизился. Взглянул на вывеску, чтобы убедиться в том, что он не ошибся с местом встречи. В принципе его не удивляло, что князь Эрлендур выбрал в качестве места встречи австерию; он слышал множество историй о чудаковатости монарха, которую иногда сменяла жестокость. Но сам факт того, что ему предстоит неофициальный разговор со столь высокопоставленной личностью, внушал неуверенность. Эрик часто говорил с королями и еще чаще – с князьями, и, несмотря на такой богатый опыт, ему было не по себе.

Тем не менее, паладин поднялся к двери, и его рука поползла к ручке.

Из помещения австерии доносился говор. Ругани – о диво! – Эрик не услышал. Это свидетельствовало о присутствии князя в здании.

Паладин тяжело вздохнул.

Дверь со скрипом открылась.

Все круглые столы в «Тысячеликом герое» – занятые в основном тучными гостями – были накрыты скатертью. Это уже свидетельствовало об элитарности данного места.

Среди гостей Эрик мог легко определить лишь ремесленников и купцов, остальные личности остались для него загадкой, как и то, где сидит князь. Паладин остановился, окинул помещение мимолетным взглядом, всячески скрывая удивление. Он не хотел выглядеть как какой-то провинциал.

Пажи в белых костюмах разносили фужеры на серебряных подносах. Упивающиеся своим положением богачи всеми силами старались насолить персоналу, требуя безупречно порубленное мясо, сверкающие, «как звезды в ночи», столовые приборы и тому подобное. Угрюмые, скованные своим положением, пажи, молча, выслушивали стенания богатых, мерзких экстерьером клиентов.

– Могу я вам чем-то помочь, милсдарь? – к Эрику подошел юноша с прилизанными волосами.

– Эм… Думаю, да. Князь Эрлендур назначил встречу…

– Прошу за мной. – Прервал паж, продолжая стоять так, будто ровность его осанке придает спрятанная под фраком жердь.

Паладин некоторое время простоял в мертвом молчании, но все же пришел в себя, когда юноша уже добрался до галереи, и окликнул его:

– Милсдарь. Прошу сюда.

Комната, в которую его привел паж, освещалась сальными свечами.

Середину большого помещения без окон занимал огромный дубовый стол. Вдоль трех больших латунных подсвечников, увитых фестонами воска, располагались фужеры, блюдца, подносы и тарелки. Среди громоздившихся кушаний были оленьи кострецы да окорока, исполинских размеров кабанья туша, поблескивающая румяной корочкой в свете свеч, украшенные клюквой, белыми грибами и различными видами соусов пластины мяса, котлеты, начиненные черносливом да паштеты. Особое место занимала осенняя птица – фазаны, цесарки, читки, перепела, куропатки, рябчики да бекасы.

В комнате пахло душицей, арахисом, мускатным орехом и чесноком.

Комната была такой же импозантной.

Одну из стен украшала композиция из алебард, гизард, круглых щитов с бронзовыми умбонами, тяжеленных секир и скрещивающихся палашей. Прилегающая стена была увешана портретами людей в идиотских нарядах с не менее идиотскими жабо, которые имели пестрые узоры – как у циркачей из Телинора. Напротив совокупности облезлых портретов располагались остатки, коим не хватило место на первой стене и несколько трофеев в виде голов. Эрик с легкостью узнал голову волколака, тролля и кикиморы. Центральное место занимала голова василиска. Скорее всего, южного.

Наконец внимание паладина привлек князь.

Тени, падающие на его худое – с острыми скулами – лицо, танцевали на белой скатерти, кафтане князя и стене позади.