Шеф-повар Александр Красовский 3

– Ок, – согласилась жена, а я очистив половину стола, поставил на него чашки и пару бутербродов с сыром.

– За кофе Эмели принялась рассказывать последние новости.

Я слушал её журчащий голосок и погружался в нирвану полусна.

Неожиданно что-то в новостях привлекло мое внимание.

Подняв голову, я спросил:

– Эмели, извини, я прослушал, что сейчас говорила о театре?

– Алекс, не спи, я сейчас говорила, что студенты нашего курса решили организовать народный театр. Я даже удивилась, сколько желающих появилось в него записаться.

– А ты не захотела стать артисткой? – спросил я.

– Нет, там девушек и без меня хватает, – ответила Эмели. – Это парней, как всегда нет в наличии.

– А какие пьесы они планируют ставить?

– Замахнулись на Достоевского «Преступление и наказание» – хихикнула жена. – Слишком много о себе думают.

Несмотря на насмешку в её голосе была слышна обида. Похоже, мою жену продинамили со вступлением в ряды актеров.

Глава 17

Сегодня двадцать четвертое декабря. Еще полтора месяца прошли незаметно. За это время многое изменилось в моей жизни.

Уже одно то, что не прошло и четырех месяцев с моего приезда в Швецию, а я в узком семейном кругу в сочельник сижу в своей отремонтированной квартире и смотрю мультики, является огромным достижением. Эти мультики сегодня с трех часов дня смотрит вся страна. Такова традиция уже много лет, откуда она появилась, мне никто не может объяснить. Рядом со мной Эмели увлеченно следила за приключениями дебила Микки-Мауса и его друзей на черно-белом экране телевизора. У меня, некстати, раздраженно наблюдавшего за бедолагой котом Томом, получавшим колотушки, вдруг всплыл в памяти анекдот о российском мультике «Маша и Медведь», в котором кто-то из детишек спрашивает у папы, почему в мультике нет Машиных родителей. А папа отвечает, что они уже давно в сумасшедшем доме. И вспомнив эту историю, тихо засмеялся, вызвав этим недоумевающие взгляды родни.

Тесть сидел ближе к камину на диване, к его плечу прислонилась Вилма Эклунд, симпатичная дама лет под сорок, вся при счастье, что может открыто позволить себе такие нежности.

Сразу после того, как мы с Эмели в начале декабря, собрав вещи, переехали на новый адрес, Вилма волшебным образом нарисовалась у Магнуса и так и осталась в его квартире. Сейчас они вместе с нами внимательно следят за приключениями американского мышонка.

Надеюсь, теперь соседка фру Урсула не будет донимать Магнуса ворчанием по поводу опасного иностранца, живущего у неё за стенкой. В отличие от подозрительного меня, Вилма вполне законопослушная местная уроженка. Правда, дважды разведенная, но это здесь никого не волнует.

Когда решался вопрос о празднике, все дружно пришли к соглашению, что сочельник должен праздновался у нас. Мол, для этого в кафе имеется масса возможностей без проблем варить, жарить и парить. Заведение, в этот день, естественно не работало. Здесь вам не капиталистическая Россия, а вполне социалистическая Швеция, эксплуатация своих граждан в выходные и праздничные дни запрещена.

Нарядная елка стояла у окна, масса гномиков, вырезанных из цветной бумаги, мельтешили на полу и подоконниках. Эмели наряжала ёлку сама, как и вырезала гномиков. Кроме того, большая ёлка с горящими фонариками стояла на площадке для фур.

У меня имелись планы ближе к двенадцати ночи вытащить всех туда на праздничный хоровод.

Сейчас же, оторвавшись от просмотра, я пошел проверить, как готовится наш сегодняшний ужин.

В готовке я решил не отрываться от шведских традиций и поэтому к столу у меня уже лежал нарезанный свиной окорок, холодец, рисовая каша. Разве, что не рискнул делать лютефиск, треску, замоченную в каустической соде, еда, разъедающая алюминиевую посуду, меня не привлекала. Вместо этого решил познакомить родственников с фирменным новогодним блюдом советских граждан – селедкой под шубой. Подобный салат у скандинавов, конечно, имелся, тем не менее, в деталях значительно отличался от нашей шубы.

Вытащив пироги из духовки, я оставил их остывать и вернулся к родственникам.

Телевизор у них был уже выключен, и Эмели что-то горячо доказывала отцу, а тот скептически улыбался в ответ.

Когда я вопросительно посмотрел на Вилму, та улыбнулась и тихо сказала:

– Эмели хвалит твою книжку и доказывает Магнусу, что ты пишешь лучше, чем Сельма Лагерлёф.

В это время Эмели повернулась ко мне и воскликнула:

– Саша, ну что молчишь, почитай нам, пожалуйста, что ты написал за последние две недели!

– Да, почитай, а то Эмели нам все уши прожужжала, как здорово у тебя, получается, – присоединились к просьбе Эмели тесть и Вилма.

– Вот прицепились, как репей, – досадливо подумал я, поднимаясь наверх. – И на кой черт дал читать книгу Эмели?

Сожаления впрочем, были бесцельны, все равно бы не смог ей отказать.