Шеф-повар Александр Красовский 3

– Отчего же, – развеселился полковник. – Это у меня наследственное, отец был капельмейстером военного оркестра, мама преподавателем консерватории, в детстве приходилось соответствовать. Ну, а потом выбрал пехотное училище.

Музыка убрала ту неловкость, которую мы все испытывали при встрече и сейчас мы оживленно переговаривались за столом.

Мама, первым делом начала интересоваться биографическими данными моей жены. Узнав, что та единственная дочь мэра города Умео, она на миг потеряла дар речи. Поэтому пришлось её успокоить, заявив, что город это по шведским меркам. Для Советского Союза сто тысяч населения – это просто небольшой городок. А для Карелии всего две Кондопоги.

В общем, первое знакомство удалось, мои родственники пришли в себя и начали интересоваться, планируется ли у нас свадьба.

В ответ я сообщил, что свадьбы не будет. Возможно, через несколько дней, когда нам доставят, обещанный мэром, гарнитур, мы все же устроим небольшую вечеринку для ограниченного круга приглашенных.

Ближе к десяти часам вечера, я намекнул, что нам пора уходить.

– Да, конечно, тебе же еще Эмели в гостиницу надо проводить, – высказалась мама, не замечая лукавой усмешки Гончарова.

– Мама, какая гостиница? – укоризненно заметил я. – Мы идем к нам домой. Надеюсь, ты не забыла, что мы практически женаты, а завтра получим свидетельство о браке.

– Ой, – оживилась мама. – Я все хотела спросить, как тебе удалось избавиться от месяца на размышления.

Пришлось отмахнуться от её вопроса.

– Ладно, мам, сейчас уже поздно, в другой раз расскажу подробней, – сообщил я и повлек Эмели к двери.

Нам с ней сегодня предстояло еще долго не смыкать глаз.

Интермедия 8

Фельдшер скорой помощи Петрова Людмила Николаевна, приехав с очередного вызова, зашла в бытовую комнату и с вздохом облегчения уселась за стол. Санитарка Нина уже поставила чайник на плитку и предложила:

– Людочка, у меня сальцо домашнее есть, мягонькое с чесночком. Отрезать тебе кусочек.

– Отрежьте, теть Нин, – согласилась та.

Санитарка достала из холодильника небольшой газетный сверток, развернула газету на столе, а на ней небольшую холщовую тряпку, в которой и лежало хваленое сало.

Люда, слегка сдвинула тряпку, читая, что написано на замасленной газетной странице.

Неожиданно, что-то привлекло её внимание, она резко вытащила газету и, взяв в руки, начала читать внимательней.

Затем надела очки и стала разглядывать газетную фотографию. Разглядев, положила газету на стол и беззвучно заплакала.

– Ты чего, голубушка, моя, что стряслось? – встревожилась санитарка. – Чего ты там прочитала, может, умер, кто не приведи господь?

– Саша Красовский женился, – всхлипнув, ответила та.

– Это что ль ухарь твой Петрозаводский, которого ты из армии ждала и не дождалась, – неприязненно спросила Нина.

– Ага, – мотнула головой Люда и заплакала еще сильней.

– Люда, перестань, не расстраивайся ты так. А то молоко пропадет. И вообще кто тебя гнал на работу через два месяца после родов, взяла бы еще три месяца за свой счет, а то и до года. А этого вертопраха выкинь из головы.

– Ладно, теть Нин, я уже успокоилась, – сказала Люда, вытирая слезы. – Я сама во всем виновата. Могла бы его маме написать, спросить, почему Саша не пишет, но слишком гордая была, а Степан тут рядом.

– На какой же прынцессе этот твой хахаль женился, раз его в газете «Правда» прописали? – поинтересовалась санитарка.

– На иностранке, – вздохнула Люда. – Из Швеции.

– Так, он, что теперь туда со своей зазнобой умотает?

– Наверно, – еще раз вздохнула девушка. – Теть Нин, не спрашивай больше ни о чём, лучше помолчи, тяжело мне сейчас.

Для Тани Эловаары начавшийся день не сулил никаких неприятностей. Вчера она с подругами до ночи отрывалась на танцах. Затем с Сашкой Померанцевым бывшим одноклассником до трех часов ночи провела на берегу озера. Болтали, целовались. Сашка горячими мозолистыми ладонями лез под тонкую блузку и мял небольшие упругие Танькины грудки. Та ничего против не имела и, с удовольствием отвечала на поцелуи кавалера, с тревогой ожидая, что тот что-нибудь скажет по поводу размера груди. Но парень молчал и периодически пытался пробраться в сокровенное место, которое Таня берегла пуще глаза. Ну, не предназначалось оно для местных ребят. В конечном итоге, Сашке ничего не откололось, и они пошли в сторону дома. Правда, парень по дороге как-то скрючился, и начал прихрамывать, но Таню в этот момент больше беспокоили промокшие от возбуждения трусики, чем здоровье Померанцева.

Она же не знала, что тот по приходу домой, примет сразу две таблетки анальгина и заляжет в постель, держась за ноющую мошонку и проклиная девиц, берегущих целку и боящихся подержаться за член, обещая себе в следующий раз провожать с танцев одну из нескольких безотказных давалок.

Утром Татьяна встала, когда родители ушли на работу, так же, как и оба брата.