Щит

«Не знаю. Раньше. Когда-то до стирания памяти».

«Как нарукавник?»

«Да». Ревик притянул мои пальцы обратно к клановой метке. Я позволила ему привлечь меня ближе. Я все ещё ласкала его татуировку в паху, когда он вновь стал целовать меня.

Долгое время мы стояли и целовались. Ревик опустил меня на пол.

… вдруг он поднял голову и обернулся через плечо.

Я услышала шум льющейся воды, показавшийся моим ушам громким, и моргнула, удивившись тому, как мутно стало в комнате. Я сидела на нем верхом, окутанная клубами пара. Ревик смотрел на меня снизу вверх, показывая на душ и используя язык жестов видящих — наверное, по привычке, потому что я-то все ещё знала лишь половину слов.

И все же я поняла. Соскользнув с него, я хрипло ахнула, нетвёрдо поднимаясь на ноги. Когда Ревик протянул руку, я сжала его ладонь и помогла ему встать. Я завела его вместе с собой в бамбуковую душевую.

Вода все ещё оставалась тёплой, поскольку тут стоял азиатский нагреватель, подогревающий воду прямо перед тем, как она проходила через головку душа. Я гадала, как долго бежала вода.

Но сложно было заставить себя переживать по этому поводу.

Очутившись внутри, мы оставили друг друга в покое.

… пока Ревик не стал мыть шампунем мои волосы, а там и мою спину, а там и остальное моё тело.

Когда я начала отвечать тем же, мы очутились у задней стенки, Ревик подхватил меня руками, и мы вновь занялись любовью. Он начал медленно… мы оба не спешили… но как и все те разы перед огнём, что-то щёлкнуло, и вот я уже изо всех сил держалась за Ревика и за стену, прося его…

… я закрыла глаза, плюхнувшись спиной на кровать и распластавшись на ней.

Мои волосы все ещё оставались влажными после душа. Простыни приятно холодили спину и ноги.

Упиваясь комфортом, я начала проваливаться в сон.

Затем Ревик вышел из комнаты.

Я села, встревожившись. От волнения сложно было думать — о причине этого волнения, или даже о том, где я находилась… меня окружало лишь странное пустое пространство в темноте, и его безвременность лишь сбивала меня с толку, когда я попыталась найти какую-то конкретику.

Я только-только приняла решение отправиться на его поиски, когда Ревик вновь появился в дверном проёме.

Руками и ладонями он удерживал кувшин воды, миску с чем-то и что-то вроде стакана со столовыми принадлежностями. Ревик поставил кувшин на столик возле изголовья кровати, а остальное свалил на кровать и сам забрался рядом со мной. Я поцеловала его, и он ответил с таким пылом, словно нас разлучили на недели, а не на минуты.

Ещё через несколько минут я вспомнила, что он вообще куда-то уходил.

Услышав эту мою мысль, Ревик поднял голову и покосился на ту часть кровати, которую он завалил кухонной утварью.

«Нам надо покушать, — послал он. — Нужно, Элли».

Я целовала его грудь, когда Ревик закинул мою ногу на себя. Перекатившись на спину, он схватил миску и стакан, расположив первую между нами. Он подхватил столовые приборы, которые рассыпались по кровати, сунул мне в руку вилку, затем снял деревянную крышку с миски и протянул её мне.

В комнате все ещё царила темнота, но я видела в чашке белые кудрявые очертания, похожие на лапшу. Я удивилась, почему так хорошо вижу в темноте.

— Практика, — сказал Ревик. «Боевая практика, Элли».

Он жестом показал между нами, не закончив мысль, но я уловила посыл.

Я лучше видела в темноте, потому что Ревик мог хорошо видеть в темноте. Однако я не слишком задумывалась над этим и отвлеклась на запах из миски.

Мой живот заурчал.

— Ты где это достал? — спросила я.

Я попыталась представить, как Ревик со свечой готовит на кухне, но несмотря на то, что я с трудом могла мыслить связно, даже я понимала, что он отсутствовал не так долго. Наклонившись ко мне, он наколол на копьевидную вилку содержимое миски и достал столовый прибор уже с чем-то мягким и белым. Отчасти желая подтолкнуть меня к еде, Ревик сунул это в рот и начал жевать, жестами показывая мне последовать его примеру.

— Традиция, — сказал он, когда я осторожно ткнула в миску своим «копьём». — Видящие заболевают… забывают питаться. Много еды, Элли.

Его слова звучали с акцентом, неразборчиво.

В паузах Ревик целовал меня, но опять-таки, мой разум восполнял пробелы. Другие видящие набили дом едой, зная, что мы будем слишком неадекватными, чтобы прокормить самих себя.

Почему-то это показалось мне смешным, и я расхохоталась.

Ревик улыбнулся, вскинув бровь.

Я пихнула его в грудь.

— Неудивительно, что они сделали из тебя шпиона! Я-то уже вся такая испугалась, думала, ты ещё и готовить умеешь.

Он снова улыбнулся, целуя мои пальцы. «А ты умеешь готовить?»

— Нет, — посмеиваясь, я покачала головой. — Во всяком случае, не хорошо. Нам придётся послать наших детей в кулинарную школу.

Мой свет прострелило болью — такой быстрой и интенсивной, что это огорошило меня.

Осознав, что эта боль принадлежала Ревику, я с некоторым любопытством посмотрела ему в лицо, но он лишь переплёл наши пальцы и поцеловал мою ладонь.