Шанс на ошибку (СИ)

— У нее не было души, — снова прервал их Забини. — Малфой, она сделала это, потому что у нее не было души. Она не смогла бы тебе ничего дать, она перестала что-либо чувствовать. Она последние семь лет работала на Министерство Италии киллером, была бездушной машиной для убийств. Как думаешь, она хотела, чтобы ты знал ее такой?

— Что ты несешь, Блейз? — Драко отрицательно замотал головой и отошел в сторону. — Как это у нее не было души? Что за бред?

— Думаю, тебе следует выслушать нас.

Они присели за стол и Блейз начал всю историю с самого начала, с того момента, как Гермиона решилась на проведение ритуала по возвращению памяти родителям. Забини рассказал ему со слов Грейнджер о том, как она изучала темную магию, как рыжая ведьма тренировала ее, как готовила к той самой ночи.

Рассказал, как гриффиндорка перестала общаться со своими друзьями, как она топила горе в алкоголе, как перестала чувствовать что-то, кроме вездесущей боли. Драко узнал, что Блейз дал ей Непреложный обет, что все эти года оберегал, ограждал от бед и ядовитых воспоминаний о нем. Пэнси рассказала, как Гермиона мучилась от терзающего чувства вины перед Драко за то, что она так поступила. Рассказ друзей закончился похоронами ее родителей, угрозами Романо и догадками о том, что каким-то образом Грейнджер смогла вернуть себе душу и расторгнуть обет.

Все, что он чувствовал — он не мог описать. Смятение, жалость, опустошенность, ненависть, ярость и злость. Диапазон его эмоций и чувств постиг новые границы, смешивая всевозможные вкусы.

— Где она может быть? — спустя минуту молчания, спросил Драко. — Она же не могла провалиться под землю. Ты можешь с точностью вспомнить, когда именно перестал чувствовать действие обета?

— Точно не скажу, — отозвался Забини. — Я уже пытался отследить, когда в последний раз ощущал, что с ней что-то не так, но все это усугубляется тем, что последний месяц мы не разговаривали и я не знаю, как часто она бывала на заданиях. Приблизительно, две недели. Тогда я в последний раз ощущал жжение внутри, что служило знаком о том, что с ней что-то не так. Но когда было ее следующее задание, я не знаю. И как много она успела убить за эти две недели, тоже непонятно.

— Суть даже не в убийстве, а в том, как часто она пользуется Непростительными, — рассуждал Малфой. — Что ты знаешь о том, как она расправляется с жертвами?

— Авада постоянна в ее арсенале. Она может долго пытать, но очень редко жертвы умирают в следствии пыток. Это почти всегда Авада.

— Это очень и очень хреново, — Драко взялся за голову. — Остается надеяться, что заданий у нее за эти две недели не было или было несколько штук. Что ты знаешь о Романо?

— Он уже больше десяти лет Министр Италии, очень своеобразный тип, — Блейз пожал плечами. — Прямолинейный и категоричный. Я и до Гермионы слышал, что у него есть свой отряд головорезов, которые тихо устраняют неугодных ведьм, волшебников и прочую мишуру.

Как же ты смогла, Грейнджер? Разве за это ты воевала со своим драгоценным Поттером? Таким ты видела новый мир?

— Я предлагаю хотя бы несколько часов отдохнуть, уже глубокая ночь, — предложила Пэнси. — Утро вечера мудренее.

— Пэнс права, Драко. Утром мы подумаем, что нам делать дальше.

Он согласно кивнул и друзья разбрелись по комнатам спать. Только вот сон к Драко так и не пришел. Эта ночь перечеркнула все семь лет его жизни, заставила обернуться назад и посмотреть на жалкую иллюзию жизни, которую он проживал с Асторией.

Все эти годы он читал европейские газеты, следил за чужой женой, тихо восхищался тем, какой она стала. Светская львица, любимица Министра и самый известный меценат Европы. В двадцать лет она уже возглавляла Департамент международного магического сотрудничества Италии, достигла таких высот, о которых ее сверстники даже не мечтали. Каждый номер «Спеллы» украшали модели в ее одежде или она сама, а оказалось, что это все было точно такой же фальшью, как и его воспоминания.

Это все было красивой оберткой той Грейнджер, которая она когда-то была. Новоизбранная миссис Забини была беспощадной и жестокой убийцей, наемным киллером, которая лишила жизни стольких людей. Но разве он мог ее осуждать за то, что так много лет она подчинялась приказам старого умалишенного идиота только ради того, чтобы сохранить жизнь своим близким. Драко не понаслышке знал, какого это — жертвовать собой ради семьи. Не был ли он такой же марионеткой в руках Волан-де-Морта, когда вступил в его ряды?

И в этом была вся Грейнджер, пожертвовать собой, но спасти всех вокруг. Точно так же она пожертвовала их счастьем, ведь даже не поговорила с ним, не дала возможности помочь. Семь лет он корил себя за то, что втайне от своей супруги хранит фотографии другой женщины, но, как выяснилось, — это было частью его украденной жизни.

Ну кто тебе сказал, Грейнджер, что я не приму тебя без души? С чего ты взяла, что не смогла бы дать мне желаемого? Ты была моим желанием, которое я загадывал каждый день. Ты была моей навязчивой идеей, моей луной и моим солнцем. Ты была моим миром, Гермиона Грейнджер. Ты — моя вечность.