Шанхайский регтайм

Утром, после завтрака, мы с господином капитаном переоделись в парадные мундиры. Дуков показал мне маленькую золотую коробочку, украшенную чеканной цитатой из Корана. Внутри на бархатной подушечке лежал массивный перстень червонного золота с крупным рубином. Через три часа это произведение ювелирного искусства одного из поставщиков императорского двора украсило палец на руке Абдурахмана.

В назначенное время приехал начальник личной охраны муллы толстяк Дагар Мухаммадзаи. Он и его воины вооружены современными английскими винтовками и саблями. Под конвоем нас доставили во двор крепости. Над воротами развевалось зеленое знамя с черной вязью цитаты из Корана. Внутри крепости я обратил внимание на две новенькие митральезы (58). Господин капитан тоже заметил их, и на его обычно холодном лице появилась довольная улыбка было ясно, что в военном деле мулла следит за последними достижениями военной техники. Все воины, попадавшиеся нам по дороге, также вооружены современными винтовками.

Перед тем, как ввести в здание дворца, Дагар почтительно попросил нас отдать ему на время револьверы и сабли. Естественно мы подчинились. После чего нас провели в небольшую залу, где одиноко на подушках красного шелку сидел пожилой седобородый мужчина в зеленой чалме.

Он жестом пригласил нас присесть. Перед тем, как опуститься на пол, господин капитан вручил мулле подарок, сопроводив его маленькой речью. Дескать, рубин приобретен в Индии, где в скором времени, как он надеется, над городами поднимется зеленое знамя пророка. Еще он сказал, что перстень — дар нашего императора, который считает, что известный ревнитель веры охотно примет руку помощи, протянутую ему через афганские горы из России. Мулла вежливо поблагодарил и надел кольцо. По-видимому, драгоценные камни — слабость Абдурахмана, так как почти все пальцы на руках украшены кольцами с изумрудами и сапфирами.

Содержание последовавшей далее беседы я здесь дословно приводить не буду по понятным причинам. Могу только сказать, что наша первая встреча с муллой ни к чему конкретному не привела. Господин капитан старался, как можно ярче и шире развернуть перед Абдурахманом перспективы и преимущества дружбы с Российской империей. Мулла отвечал, что польщен предложением, но он всегда строго следовал заветам веры и с особой осторожностью относится к сотрудничеству с христианами. В качестве отрицательного примера мулла привел индийских и пуштунских князей, которые пошли на сговор с британцами и теперь превратили себя и своих подданных в рабов. На этом он хотел закончить беседу, но господин капитан сказал, что дело защиты веры требует больших расходов. Абдурахман оказался проницателен и в его глазках сразу же зажегся огонек интереса. Он пространно ответил, что ничего на земле не происходит помимо желания пророка. И если Аллаху будет угодно оказать ему помощь, то он с благодарностью примет ее и употребит во имя святой веры.

Господин капитан сообщил, что перстень не единственный подарок нашего щедрого императора. Есть большая сумма золотом, которая может быть передана мулле, как будущему союзнику. Абдурахман надолго задумался, перебирая бусинки четок. Наконец, он объявил, что должен обратить свое сердце в молитве к Аллаху, дабы тот помог ему осознать божественную волю. Продолжить беседу мы сможем завтра. Он пришлет за нами.

Здесь мы откланялись и вернулись в гостевой дом. Дагар передал нам пожелание своего хозяина, чтобы мы не покидали территорию жилища и пообещал прислать еду.

За время нашего отсутствия ничего интересного не произошло. Никто к дому не приближался. Пуштуны-охранники спокойно несли службу и совершенно не интересовались русскими.

Господин капитан пересказал Понятовскому беседу с муллой и попросил меня помочь составить черновик отчета. Это оказалось тяжелой работой, так как Дуков желал добиться максимальной точности и требовал, чтобы я дословно вспоминал ответы нашего хозяина. Мне пришлось попотеть, хотя на память я не жалуюсь, но во время беседы был сосредоточен на самом процессе и стремился, как можно точнее донести смысл обоим сторонам. В конце господин капитан спросил, какое впечатление осталось от беседы лично у меня. Я ответил, мулла заинтересован в подарках и дружбе, но по старой восточной традиции постарается затянуть переговоры.

Дальнейшие рассуждения генштабиста я приводить не буду. Откровенно говоря, они показались мне излишне радикальными. Впрочем… Как говорится, начальство сидит выше и лучше видит. Так что не мне лезть в политику.

Мое нынешнее дежурство приходится на середину ночи, поэтому ложусь рано, чтобы хорошо выспаться и завтра быть с ясной головой."

"7 июля 1883 года