Шахта

Подразделение Сталлиса патрулировало улицы. От лобовой атаки шторма дворники его автомобиля бешено работали. Бесполезно. Он не осмеливался ехать быстрее пятидесяти километров в час. Патрулируемая площадь Оквуда составляла около восьми квадратных километров. Самый большой недостаток этого района – скука. Но лучше, чем работа в Лупе [61], из-за которой у большинства офицеров появляется язва на нервной почве.

Виктор Сталлис был не в форме. Он забросил физические упражнения после того, как Лиз оставила эту идиотскую записку на этом идиотском комоде. Который ее идиотская мамаша купила в антикварном магазине в качестве подарка на четвертую годовщину. С Лиз теперь было покончено – не из-за того, что Сталлис был полицейским, а потому, что в конце третьего года брака их представления о сексе перестали совпадать. Он начал предлагать различные вещи. Акробатические альтернативы. Смазки и гаджеты. Доминирующе-подчинительные позы. Другие отверстия. Занятия любовью, которые оставляли на теле следы как после допроса с применением силы. Наручники и полицейские дубинки.

Сталлис надавил на тормоз и потер лицо, чтобы прогнать сон. Он был не пристегнут. Его пояс со снаряжением валялся на пассажирском сиденье. Пять из двадцати пяти представителей закона Оквуда слегли с простудой и гриппом. Вот что бывает, когда слишком часто работаешь двойные смены в такую метель. Сегодня он патрулировал один и ничего не ждал, кроме вызовов о проникновении со взломом или бытовом насилии. Вынужденные находиться в четырех стенах люди способны на странное дерьмо.

Он подумал о том, чтобы трахнуться со шлюхой, которую парни в участке прозвали Оральной Энджи. Было скучно, поэтому он решил развлечься. Он доложил о бомже с травмой головы, которого надо доставить в больницу Святого Иуды, и отправился искать этого самого бомжа. Энджи жила в паре дверей от приемного покоя. Обычно полицейские просили ординатора или медсестру оформить документы. Пока оформляли бумаги, коп с хорошим чувством времени или будильником на наручных часах мог заскочить к Оральной Энджи и надраить себе торпеду.

Но конкретно в эту ночь Энджи валялась в постели, опухшая и неприветливая. Ее гланды распухли из-за какой-то инфекции. Сталлис распрощался с ней, прокляв холод и снег еще раз. Он мастерски стукнул бродягу дубинкой. Травма головы не вызвала подозрений. Но его поездка в приемный покой оказалась пустой тратой времени, не считая оформления документов.

Виктор Сталлис относился к своим сексуальным потребностям с пониманием и мог объяснить их рационально. За годы службы полицейские были свидетелями стольких жестоких сцен, что эмоциональная черствость становилась неизбежной. Поэтому для того, чтобы испытывать простейшие чувства, нужна чрезмерная стимуляция. Его собственные генитальные аппетиты были подвержены влиянию побочного продукта чувственного нейтралитета. По его собственным словам, чтобы попасть в яблочко, ему приходилось шире замахиваться. Лиз его не понимала. Черт, Оральная Энджи была в состоянии постичь эту психологию, не требуя пространных поэтических объяснений. Сталлис даже давал ей деньги. Дважды. Он старался быть хорошим парнем.

Теперь, посреди ночи, он сидел в одиночестве в машине. Его член раздувался, потом сдувался и опять раздувался при мысли о том, что у него могло бы быть с Энджи, несчастной сучкой. Этой ночью на улицах, покрытых коркой льда, не встретишь проституток, так что дружка удовлетворить не получится.

Радио запищало, просканировало каналы, затем затрещало и зашипело. Будто слушаешь панк-рок. Сталлис поставил громкость на минимум. Лампочки на экране продолжили мигать. Спать было слишком холодно. Если он заснет, то превратится в сосульку и окажется в морге больницы Святого Иуды. Казалось, три часа ночи никогда не наступит. Завтра он поменяет ночные смены на дневные. Эта смена заканчивается в три, а следующая начинается в полночь.

Он так рассчитывал на Оральную Энджи.

Посреди этой снежной ночи обледенелые сугробы обжигающе блестели. Снежный вихрь снизил видимость до нуля. Даже включив ближний свет, Сталлис мог видеть только на пару метров вперед. Уличные фонари тускло светили, и он видел не их, а только затуманенный свет, который то появлялся, то пропадал – как облака, проносящиеся мимо иллюминаторов реактивного самолета. Если Сталлис включит дальний свет, он отразится от снега и ослепит его. Это напоминало белую мглу, которая встречается высоко в горах. Свежий снег заваливал плохо очищенные улицы.

Слишком холодно для преступников.

Он даже не понимал, на какую улицу повернул, когда увидел покоцанную «Хонду Цивик» Ямайки, наполовину скрытую белым сугробом. Он опустил стекло и посмотрел на вход в Кенилворт Армс на Гаррисон-стрит.

Любопытно.