Шахта

Круз увидел смятение в бычьих глазах. В их диалоге именно Круз должен был сообщить всю информацию. В задачу Марко не входило посвящать его в обстоятельства исчезновения Джимми Макбрайда. Но он сыграл в нем ключевую роль, и, как у всех садистов, у Марко вставал от воспоминаний кровавых подробностей. Отвратительные пытки, которым он подвергал людей. Мучительные и бесславные смерти, которые он ускорил. Этот человек совершил столько убийств, что не в состоянии их пересчитать. И он ловит кайф от самого процесса. Когда есть что-то, что ты сильно любишь, не можешь держать это в себе… и начинаешь хвастаться.

– Ну? Так что случилось? – Круз изо всех сил старался изобразить раздражение, чтобы это создание, этот убийца понял, что он сыт по горло. Это чувство должно входить в диапазон Марко. – Ты мне сюда дрочить пришел, изображать сторожевого пса или угрожать?

В маленьких глазках вспыхнули алые искры. Неужели он задел за живое?

– Что ж, умник. Читай по губам. Баухаус рассказал мне, что Джимми Макбрайд попал в тюрягу за то, что засунул свой прибор в ученицу средней школы. А ты уверяешь, Баухаус приказал его убить.

– Дурак. – Марко схватился за бортик кровати, и костяшки его пальцев побелели. Он склонился над Крузом и посмотрел ему прямо в лицо. – Какой на хуй Джимми Макбрайд? Парня, который был до тебя, звали Бонер. По крайней мере, мы его так звали. Хер знает его настоящее имя. Но это был он, и он мертв. Так что береги свой зад и радуйся, что двух кирпичей Баухауса не оказалось в твоей квартире. А то сейчас ты лежал бы в морге. – Каждое слово он отбивал толстым пальцем. Пунктуация питекантропа.

Сказав все, что хотел, Марко снял трубку телефона на прикроватной тумбочке и начал тыкать пальцем по кнопкам. Крузу было забавно наблюдать, как кто-то еще проходит телефонную полосу препятствий Баухауса. Может, все дело в морфии – или чем там его накачали дамы в белых халатах в больнице Святого Иуды, чтобы облегчить боль, нерезким, как коричневые буквы на желтой бумаге, наркотиком, – но ему было легко представить недостающие реплики Баухауса в этом разговоре.

Марко-костолом начал:

– Да, это я, мистер.

И Баухаус такой: «Давай пропустим. Круз рассказал, где живет этот Джонатан?»

– Еще нет, сэр. Я…

«Тогда выясни, мудак, и отправься туда и обыщи его хату. Прямо сейчас!»

– Да, сэр. Сделаю. А?..

«И узнай, куда делась эта пизда Ямайка. Заставь Круза тебе рассказать. Перекрой его капельницу или найди шприц и набери в него стеклоочиститель…»

– Да, сэр. Прямо сейчас займусь этим.

Марко повесил трубку и зло посмотрел на Круза. Если Круз увидит его в гневе, наверняка все расскажет.

Но Круз опередил его:

– Скажи, ты говорил с этим парнем, как там его, Джонатаном? Не помню фамилию. Баухаус его знает. Уверен, он тебе сказал.

– Э-э-э? Нет. То есть да, конечно, сказал.

Круз старался сбить Марко с толку и сделал вид, что ему в голову только что пришла блестящая идея.

– Этот Джонатан живет в моем доме. Как ты мог это упустить? Квартира 323. Иди прямо по коридору, мимо лифта. Квартира в дальнем конце здания. Зайди через вход с Гаррисон-стрит. Внизу на почтовых ящиках указаны номера квартир.

– А что насчет шлюхи? Баухаус сказал, она была с тобой, когда…

– Конечно, она здесь, со мной, сосет мой член, – перебил его Круз. – А я откуда знаю? Наверное, она на улице, занимается тем же, чем другие жрицы любви. На твоем месте я бы сначала поговорил с Джонатаном… Ты меня понимаешь?

Глаза Марко метнули ножи. Сейчас он умчится исправлять свои ошибки, иначе Баухаус скормит его пипиську ротвейлеру.

– Надеюсь, ты правду сказал. Тебе же лучше.

При виде удаляющейся спины Марко Крузу сразу стало легче, будто он выпил шот «Джека Дениелса». Марко скривился, словно каменный идол племени майя на унитазе.

Через секунду Круз услышал звонок лифта. Этой ночью в больничном отделении все спокойно.

Ночная медсестра оставила моток бинта на прикроватной тумбочке. Круз прочитал свою медкарту и выяснил, что она придет проверить его через пять минут. Как только она закончила, он выдернул иглу капельницы и замотал руку бинтом. Неплохо бы взять шприц с собой, на всякий случай. Его одежда, наверное, в шкафу.

* * *

Виктор Сталлис обложил погоду трехэтажным матом. С полуночи из-за метели на полицейских обрушился град вызовов. Снег несло на город чудовищными залпами ветра, дующего с озера Мичиган. Метель злобно швыряла снег в любой объект, встававший у нее на пути. Она была жесткой и мучительной. Голодный снежный шторм питался психикой и имуществом всех чикагцев, начиная от наркош с Дивижн-стрит и заканчивая шишками из пентхаусов на Лейкшор Драйв. «Не хотел бы, чтобы у меня этой ночью были такие же огромные окна, как в их квартирах», – подумал Сталлис. Вид за окном напоминал картинку на экране телевизора со статическими помехами. А если стекло разобьется, на то, чтобы его заменить, уйдет его годовая зарплата.